«Азиатский Способ Производства. Азиатский способ производства

[править]
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Азиа?тский спо?соб произво?дства (нем. Asiatische Produktionsweise) - в марксизме - особая общественно-экономическая формация и способ производства, следующие за первобытно-общинным строем.

[править] Терминология

Маркс использовал термин азиатский способ производства, поскольку в его время было известно существование данного строя только в Индии и Китае. Согласно более поздним исследованиям авторов, придерживающихся формационного подхода к истории, через данную формацию прошли многие общества на разных континентах. В связи с этим, ряд учёных предложили альтернативные названия: Ю. Семёнов в своих работах использует термин политарное общество, А. Дробан - государственно-общинный строй, Л. С. Васильев - государственный способ производства. Ни одно из этих названий на данный момент (2010) не является общепринятым.

[править] Общая характеристика

[править] Характерные черты

Для азиатского способа производства характерны: слабое разделение труда; самообеспечиваемость общин; полное отсутствие (по другой трактовке, ограничение) частной собственности на средства производства; неразвитая торговля и политический деспотизм как особый тип монархической формы правления. Азиатский способ производства строится, в отличие от рабовладельческого, на эксплуатации не рабов, а общинников: рабство в нём сохраняет патриархальный характер.
При азиатском способе производства можно выделить два важнейших класса: крестьянство и бюрократию. Крестьянство формально свободно, но невозможность продажи земли и некоторые повинности в пользу государства напоминают феодальную зависимость. Количество рабов очень мало, их используют не в крупном товарном производстве, а в качестве слуг. Ремесленников и купцов также мало, к тому же торговля менее развита по сравнению с рабовладельческим строем. Закрепленного законом или религией жесткого наследственного сословного или кастового деления нет, хотя на деле социальная мобильность низка.
Характерна также наследственная монархия с неограниченной властью монарха. Для неё используется термин «деспотия», в отличие от термина «абсолютизм», применяемого к неограниченной монархии периода перехода от феодального к капиталистическому способу производства.
Для азиатского способа производства характерно наличие крупных сооружений, которые в докапиталистическую эпоху невозможно было создать без участия государства. Примерами являются ирригационные сооружения (каналы), зиккураты, Великая китайская стена.

[править] Географические и временные рамки

[править] История изучения

[править] Маркс и Энгельс об азиатском способе производства

Согласно принятому в СССР при Сталине трактованию учения Карла Маркса и Фридриха Энгельса, на стадии цивилизации общество поочерёдно проходит рабовладельческую (классическую антическую), феодальную и буржуазную формации с перспективой перехода к социалистической. Однако в труде «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству», являющимся разделом «Экономических рукописей 1857-1859 годов», Маркс выделил также азиатские производственные отношения, что позволяло говорить об особой азиатской (архаической) социально-экономической формации, предшествовавшей рабовладельческой у древневосточных обществ.
Впервые понятие азиатского способа производства употребляется в переписке Маркса и Энгельса в 1853 году (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 28, с. 174-267) и в статье Маркса «Британское владычество в Индии» (там же, т. 9, с. 130-36). В предисловии к труду «К критике политической экономии» (1859) (там же, т. 13, с. 1-167) Карл Маркс прямо утверждает, что «…азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации». Характеристика отдельных аспектов азиатского способа производства встречается и в последующих работах основоположников марксизма (в «Капитале» и «Анти-Дюринге»). Новые археологические открытия и исследования, обобщающие представления о первобытно-общинном строе и древности (в первую очередь, Льюиса Генри Моргана) вызвали дальнейшее развитие концепции азиатского способа производства. При этом с течением времени взгляды Маркса несколько трансформировались. В более поздний период своей деятельности (1870-1880 гг.) он перестал упоминать азиатский способ производства в своих работах.Собственно, «азиатская» формация получила своё условное название не потому, что была характерна исключительно для восточных обществ, но по причине первоначального обнаружения характерных её пережитков у отдельных народов Азии (в частности, Индии). Однако в 20-30-х годах XX века в Советском Союзе разгорелась первая дискуссия относительно азиатского способа производства: отдельные советские историки, находясь в рамках дихотомии «Восток-Запад», пытались объяснить уникальность азиатского способа производства, существовавшего только у восточных обществ, в противовес установившемуся в Древней Греции и Древнем Риме классическому рабовладельческому, а следовательно, отстаивали нелинейность и поливариантность исторического процесса (Л. И. Мадьяр, В. В. Ломинадзе, Е. С. Варга). Эта дискуссия (1925-1931 гг.) была вызвана как ростом национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, так и стремлением советского правительства/ВКП(б) экспортировать пролетарскую революцию на Восток. Интерес к этой теме у марксистских теоретиков был стимулирован ещё и особым отношением Маркса к Востоку.

Характерной особенностью первой дискуссии был тот аспект, что среди среди её участников профессиональных востоковедов было крайне мало (среди участников дискуссий в начале 20-х годов только А. А. Ивин, В. В. Гурко-Кряжин, В. В. Струве и немногие другие успели получить востоковедное, или хотя бы историческое образование до революции). Кроме того, обсуждения 20-х годов были бедны конкретными историческими фактами и основывались на очень узкой «востоковедческой» базе.
После разгрома «азиатчиков» (то есть сторонников концепции азиатского способа производства) в советской науке утвердилась пятичленная схема формаций Сталина - Энгельса. В этой схеме все древние восточные общества были отнесены к рабовладельческой стадии, а все средневековые - к феодализму. Важным шагом был переход на сторону сторонников пятичленной схемы одного из самых видных советских востоковедов - египтолога и ассириолога Василия Васильевича Струве, принявшего существование рабства в шумерских городах-государствах. В. В. Струве отвергал понятие отдельного азиатского способа производства, рассматривая его как составляющую рабовладельческой формации. Опираясь на изданные к этому моменту в СССР сочинения Маркса, к 1933 году востоковед разработал «пятичленку», - парадигму смены пяти общественно-экономических формаций: первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, начальным этапом которой является социализм. Хотя «пятичленка» использовалась в качестве орудия вульгаризации учения Маркса, но её распространение способствовало утверждению материалистического понимания истории и обнаружению общих черт в политическом, экономическом и социальном прогрессе разных обществ. «Пятичленка» Струве, приписанная Марксу, продолжала оставаться господствующей схемой советской исторической науки для анализа всех исторических периодов.
Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957-1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после Второй мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса и оживлением общественной и культурной жизни после XX съезда КПСС. В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства. В конечном счете, дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует отметить «ревизионистские» концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (К. Виттфогель (Karl August Wittfogel), Р. Гароди), а также мнение А. Я. Гуревича о «личностном» характере докапиталистических обществ. В этот период прежде всего проблема азиатских производственных отношений была поднята на Московской дискуссии об азиатских производственных отношениях (1965) видными историками СССР, Франции, Венгрии и Германии. В современном западном марксизме распространён взгляд, согласно которому, азиатский способ производства, наряду с рабовладельческим и феодальным, является специфической вариацией единой докапиталистической формации, следующей непосредственно после первобытно-общинной.
После свержения Хрущева (и в особенности после «Пражской весны» 1968 г.) начался курс на «закручивание гаек» и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971-1991 гг.) состояла из «полуподпольного» периода в годы «застоя» и периода активного обмена мнениями в годы «перестройки». Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока. Пик дискуссии пришёлся на 1987-1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Шафаревич 1977; Афанасьев 1989; Васильев 1989; Нуреев 1990; Стариков 1996 и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление. Дискуссия об азиатском способе производства подтолкнула к новым интерпретациям специалистов в истории первобытности и становления цивилизации.

[править] Взгляды российских историков до и после перестройки

В ходе дискуссии об азиатском способе производства сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Ю. И. Семенов и др.). В других, более популярных схемах, формаций четыре: вместо рабовладения и феодализма - «большая феодальная формация» (Ю. М. Кобищанов), единая докапиталистическая формация - «сословно-классовое общество» (В. П. Илюшечкин) или «вторая формация» (Л. Е. Гринин). Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие, например, отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивают Л. С. Васильев, А. В. Коротаев и Н. Н. Крадин. Правда при этом они, как и А. И. Фурсов, уже выходят за рамки собственно марксистской теории.
К середине 1990-х гг. можно говорить о научной смерти пятичленной схемы формаций. Даже её главные защитники в последние десятилетия XX в. признали её несостоятельность. В. Н. Никифоров в октябре 1990 г., незадолго до своей кончины, на конференции, посвященной особенностям исторического развития Востока, публично признался, что четырёхстадийные концепции Ю. М. Кобищанова или В. П. Илюшечкина более адекватно отражают ход исторического процесса.
Вместе с тем, отход от традиционной «пятичленки» не повлёк за собой автоматическое признание азиатского способа производства, реальность существования которого и по настоящее время остаётся предметом спора историков.

[править] См. также

? Ирригационная теория
? Социализм как явление мировой истории

[править] Примечания

Характерные черты Править

Для азиатского способа производства характерны: слабое разделение труда; самообеспечиваемость общин; отсутствие (по другой трактовке, ограничение) частной собственности на средства производства; неразвитая торговля и политическая деспотия как особый тип монархической формы правления. Азиатский способ производства строится, в отличие от рабовладельческого, на эксплуатации не рабов, а общинников: рабство в нём сохраняет патриархальный характер.
При азиатском способе производства можно выделить два важнейших класса: крестьянство и бюрократию. Крестьянство формально свободно, но невозможность продажи земли и некоторые повинности в пользу государства напоминают феодальную зависимость. Количество рабов очень мало, их используют не в крупном товарном производстве, а в качестве слуг. Ремеслеников и купцов также мало, к тому же торговля менее развита по сравнению с рабовладельческим строем. Закрепленного законом или религией жесткого наследственного сословного или кастового деления нет, хотя на деле социальная мобильность низка.
Характерна наследственная монархия с неограниченной властью монарха. Для неё используется термин "деспотия", в отличие от термина "абсолютизм", применяемого к неограниченной монархии периода перехода от феодального к капиталистическому способу производства.
Для азиатского способа производства характерно наличие крупных сооружений, которые в докапиталистическую эпоху невозможно было создать без участия государства. Примерами являются ирригационные сооружения (каналы), египетские пирамиды, Висячие сады, Великая китайская стена.

Географические и временные рамки Править

Появился азиатский способ производства примерно в III тысячелетии до н. э. Хотя в большинстве случаев азиатский способ производства предшествовал рабовладельческому и феодальному, это было не всегда. Например, в Византии азиатский способ появился на смену рабовладельческому, а в Китае все три докапиталистические формации несколько раз сменяли друг друга.

Маркс и Энгельс об азиатском способе производства Править

Согласно общеизвестному трактованию учения Карла Маркса и Фридриха Энгельса, на стадии цивилизации общество поочерёдно проходит рабовладельческую (классическую антическую), феодальную и буржуазную социально-экономические формации с перспективой перехода к социалистической. Однако в труде «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству», являющимся разделом «Экономических рукописей 1857-1859 годов», Маркс выделил также азиатские производственные отношения, что позволяло говорить об особой азиатской (архаической) социально-экономической формации, предшествовавшей рабовладельческой у древневосточных обществ.
Впервые понятие азиатского способа производства употребляется в переписке Маркса и Энгельса в 1853 (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 28, с. 174-267) и в статье Маркса «Британское владычество в Индии» (там же, т. 9, с. 130-36). В предисловии к труду «К критике политической экономии» (1859) (там же, т. 13, с. 1-167) Карл Маркс прямо утверждает, что «…азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации». Характеристика отдельных аспектов азиатского способа производства встречается и в последующих работах основоположников марксизма (в «Капитале» и «Анти-Дюринге»). Новые археологические открытия и исследования, обобщающие представления о первобытно-общинном строе и древности (в первую очередь, Льюиса Генри Моргана) вызвали дальнейшее развитие концепции азиатского способа производства. При этом с течением времени взгляды Маркса несколько трансформировались. В последний период своей жиздедеятельности он, скорее, придерживался деления на «первичную» (первобытную) и «вторичную» (антагонистическо-классовую) формации, которые должны смениться третьей формацией – коммунизмом. «Вторичная» формация делилась им на стадию «личной» зависимости (азиатский, античный и феодальный способы производства) и стадию «вещной» зависимости капитализм Собственно, «азиатская» формация получила своё условное название не потому, что была характерна исключительно для восточных обществ, но по причине первоначального обнаружения характерных её пережитков у отдельных народов Азии (в частности, Индии). Однако в 20-30-ых годах XX века в Советском Союзе разгорелась первая дискуссия относительно азиатского способа производства: отдельные советские историки, находясь в рамках дихотомии «Восток-Запад», пытались объяснить уникальность азиатского способа производства, существовавшего только у восточных обществ, в противовес установившемуся в Древней Греции и Древнем Риме классическому рабовладельческому, а следовательно, отстаивали нелинейность и поливариантность исторического процесса. Эта дискуссия (1925 1931 гг.) была вызвана как ростом национально-освободительного движения в странах Азии и Африки, так и стремле-нием Советского правительства/ВКП(б) экспортировать пролетарскую революцию на Восток. Интерес к этой теме у марксистских теоретиков был стимулирован еще и особым отношением Маркса к Востоку.
Им противостояли сторонники однолинейной марксистской интерпретации истории, которые расширили первоначальный географический ареал анализа производственных отношений и пришли к выводу о существовании подобного способа производства не только на начальных периодах развития восточных обществ, а и у всего человечества в целом, что давало основание считать его универсальным (например, он наблюдался в крито-микенском обществе, в Риме периода царей и ранней Республики, у цивилизаций Месоамерики); с другой стороны, такие восточные общества, как Древний Египет периода Нового царства или Персидская империя Ахеменидов, вплотную подошли к образованию классических рабовладельческих обществ в период масштабных завоевательных походов. В таком случае, азиатский способ производства представлялся как эволюционное звено между первобытным коммунизмом и рабовладельческим строем.
После разгрома «азиатчиков» (т.е. сторонников концепции азиатского способа производства) в советской науке утвердилась пятичленная схема формаций Сталина – Энгельса. В этой схеме все древние восточные общества были отнесены к рабовладельческой стадии, а все средневековые – к феодализму. Важным шагом был переход на сторону сторонников пятичленной схемы одного из самых видных советских востоковедов - египтолога и ассириолога Василия Васильевича Струве, принявшего существование рабства в шумерских городах-государствах. В. В. Струве отвергал понятие отдельного азиатского способа производства, рассматривая его как составляющую рабовладельческой формации. Опираясь на изданные к этому моменту в СССР сочинения Маркса, к 1933 востоковед разработал «пятичленку», - парадигму смены пяти общественно-экономических формаций: первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической, начальным этапом которой является социализм. Хотя «пятичленка» использовалась в качестве орудия вульгаризации учения Маркса, но её распространение способствовало утверждению материалистического понимания истории и обнаружению общих черт в политическом, экономическом и социальном прогрессе разных обществ. «Пятичленка» Струве, приписанная Марксу, продолжала оставаться господствующей схемой советской исторической науки для анализа всех исторических периодов.
Начало второй дискуссии об азиатском способе производства (1957–1971 гг.) было обусловлено рядом обстоятельств: ростом антиколониального движения после II Мировой войны, публикацией некоторых неизвестных работ Маркса, насаждением марксизма в странах Восточной Европы, оживлением общественной и культурной жизни после ХХ съезда КПСС. В ходе дискуссии было выдвинуто несколько обоснований концепции азиатского способа производства. В конечном счете, дискуссия вылилась в обсуждение многих актуальных проблем теории исторического процесса. Особо следует отметить «ревизионистские» концепции западных авторов, в которых подчеркивалось сходство азиатского способа производства и социализма (К.Виттфогель, Р.Гаради), а также мнение А. Я. Гуревича о «личностном» характере докапиталистических обществ. В этот период прежде всего проблема азиатских производственных отношений была поднята на Московской дискуссии об азиатских производственных отношениях (1965) видными историками СССР, Франции, Венгрии и Германии. В современном западном марксизме распространён взгляд, согласно которому, азиатский способ производства, наряду с рабовладельческим и феодальным, является специфической вариацией единой докапиталистической формации, следующей непосредственно после первобытно-общинной.
После свержения Хрущева начался курс на «закручивание гаек» и дискуссия постепенно была свернута. Однако обсуждение поднятых вопросов не прекращалось и поэтому можно говорить, что третья дискуссия (1971 1991 гг.) состояла из «полуподпольного» периода в годы «застоя» и периода активного обмена мнениями в годы «перестройки». Было высказано много разных точек зрения об особенностях эволюции обществ Востока. Пик дискуссии пришелся на 1987–1991 гг. Аналогичная дискуссия несколько ранее началась в Китае. Многие авторы в СССР уже откровенно писали о большом значении концепции азиатского способа производства для понимания природы социализма и истории России в целом (Шафаревич 1977; Афанасьев 1989; Васильев 1989; Нуреев 1990; Стариков 1996 и др.). Однако в КНР после студенческих волнений и восстановления консервативного курса азиатчики вновь были вынуждены умолкнуть. В нашей стране дискуссия закончилась почти автоматически после распада СССР и отмены марксистской монополии на теоретическое мышление. Дискуссия об азиатском способе производства подтолкнула к новым интерпретациям специалистов в истории первобытности и становления цивилизации. Оказалось, что сложная иерархическая организация власти возникла задолго до появления частной собственности. Изучая особенности политогенеза у самых различных народов Европы, Азии, Африки и Америки, целый ряд как отечественных, так и зарубежных историков и антропологов в период 1960-х – 1970-х годов пришел к мнению, что в ранних государствах частной собственности еще не существовало и только с формированием зрелых форм доиндустриальных обществ появляется институт частной собственности.

Взгляды современных российских историков Править

В ходе дискуссии об азиатском способе производства сформировались новые формационные схемы, отличные от схемы пяти формаций. В одних концепциях формаций шесть между первобытностью и рабовладением исследователи располагают «азиатский (политарный) способ производства» (Ю.И.Семенов, Г.В.Коранашвили, Р.М.Нуреев и др.). В других, более популярных схемах формаций четыре вместо рабовладения и феодализма «большая феодальная формация» (Ю.М.Кобищанов) или единая докапиталистическая формация – «сословно-классовое общество» (В.П.Илюшечкин). Кроме однолинейных формационных схем, появились многолинейные, фиксирующие отличия развития западной цивилизации и незападных обществ. Многолинейный подход к всемирной истории наиболее последовательно отстаивает Л.С.Васильев. Правда при этом он, как и А.И.Фурсов, уже выходит за рамки собственно марксистской теории. К середине 1990-х гг. можно говорить о научной смерти пятичленной схемы формаций. Даже ее главные защитники в последние десятилетия ХХ в. признали ее несостоятельность. В.Н.Никифоров в октябре 1990 г., незадолго до своей кончины, на конференции, посвященной особенностям исторического развития Востока, публично признался, что четырехстадийные концепции Ю.М.Кобищанова или В.П.Илюшечкина более адекватно отражают ход исторического процесса. Через несколько лет после этого другой известный идеолог пятичленной схемы ориенталист И.М.Дьяконов в своей последней книге (1994) выделил восемь основных фаз исторического развития: первобытную, первобытнообщинную, раннюю древнюю, имперскую древность, средневековье, абсолютистское постсредневековье, капитализм, посткапитализм. В первом томе «Истории древнего Востока», написанном в прошлом сторонниками концепции И.М.Дьяконова, также чувствуется влияние времени. Авторы по традиции предпочитают писать о «древности» как об особой стадии, но они уже не держаться жестко за рабовладение как за основной уклад. Только кое-где в учебной литературе по старинке еще попадаются устаревший тезис о рабовладельческом характере древних обществ.
Шаблон:Марксизм

Рабство в античности

В древней Греции и Риме деление общества на свободных людей и рабов было закономерно. Однако понимание того, что такое рабство, менялось. Первоначально раб не считался вещью, но был почти членом семьи. Наравне со свободными он работал в поле и с ними же садился за стол. Глава семейства - патриарх - распоряжался жизнью всех домочадцев. Личность раба защищал обычай - никто не имел права обращаться с ним изуверски. (Историки называют такое рабство патриархальным.)
Отец семейства мог предоставить рабу свободу и участок земли. Тогда раб становился полноправным членом общины. Именно об этом мечтал свинопас Эвмей - раб Одиссея. Один из немногих его рабов, он сохранил верность господину во время его странствий.
Иная система рабства утвердилась в Греции в V-IV вв. до н. э. К этому времени родственные связи уже не соединяли людей так прочно. Возник новый общественный организм - античный полис, экономика которого была немыслима без труда рабов. Их стали ввозить из Скифии, Фракии, других местностей. Чтобы не возникло впечатление, что свободные люди вовсе перестали трудиться, не стоит забывать, что вольные крестьяне и рабы всегда сосуществовали. В это время на раба перестали смотреть как на члена семьи: отныне он был вещью, собственностью господина. Такое рабство называют классическим. Оно окончательно оформилось в Древнем Риме. Господин мог дать рабу любую работу, продать, жестоко наказать и даже убить - никто не был ему судьёй, т.к. остальные владельцы рабов поступали точно так же.
Если невольник убивал господина, то в таком случае полагалось казнить всех рабов, находившихся в доме, - одних по подозрению в соучастии, других за то, что не помешали преступнику. Однако вот свидетельство римского автора Плиния Младшего: «Никто не может чувствовать себя спокойно потому, что он снисходителен и мягок: господ уничтожают не по суду над ними, а по склонности к преступлениям».
Большинство рабов не имело собственности: они трудились на земле хозяина, работали в его мастерской; орудия труда тоже принадлежали господину. Всё, что производил раб, забирал хозяин. Однако он же брал на себя и заботу о невольнике, кормил его, одевал, давал крышу над головой; если это было необходимо - лечил. Чтобы раб лучше работал, владелец стремился поощрять трудолюбивых и добросовестных. В глазах рабов даже обычная похвала значила много, не говоря о лучшей еде и одежде. Представление об отношении рабовладельцев к рабам мы можем получить из поэмы Гомера «Одиссея»:
Раб нерадив: не принудь господин повелением строгим
К делу его, за работу он сам
не возьмется с охотой:
Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,
Лучшую доблестей в нем половину Зевс истребляет.
Рабы стоили дорого. В Афинах их цена в зависимости от пола, возраста, способностей и физического состояния колебалась от 120 до 220 драхм. (Ежедневный прожиточный минимум афинской семьи из 3-4 человек составлял половину драхмы.) Во-первых, это означало, что раба берегли. Уморить его голодом или убить было крайне невыгодным для владельца. Во-вторых, содержать большое количество рабов - до 1000 - могли только очень богатые люди. У зажиточных граждан было не более полусотни рабов, включая домашнюю прислугу, а люди среднего достатка имели 10-15 невольников. Общее число рабов быстро увеличивалось, но не могло быть больше определённого оптимального предела. Во времена Александра Великого, например, на 30 тыс. свободных жителей Афин приходилось 100 тыс. рабов.
В эпоху классического рабства главным стимулом принуждения раба к труду были не плети и кандалы. Добросовестной работой и преданностью господину можно было заслужить свободу и сделаться вольноотпущенником. В Греции это означало получение прав гражданина.
Многие рабы были домашними слугами. У входа в богатый дом пришедших встречал раб-привратник. Другой раб лил хозяину воду на руки перед едой, разувал его (за трапезой греки возлежали
и т.д.................

ЮВШИВИ!

ЭФФЕКТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

УДК 101.1:316 ББК 87.6

М. Годелье

АЗИАТСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА: СТИМУЛИРУЮЩИЙ КОНЦЕПТ С ОГРАНИЧЕННЫМ АНАЛИТИЧЕСКИМ ЗНАЧЕНИЕМ

Статья об «азиатском способе производства» одного из ярчайших французских обществоведов, этнографов, антропологов второй половины XX в., несмотря на факт ее публикации во Франции в 1991 г., остается вполне актуальной для исследований в области проблем генезиса государства. Автор в своих работах опирается на традиции марксистской науки. При этом он учитывает и подходы, сформулированные школой структурализма.

Понятие азиатского способа производства является одним из самых интересных во всем творчестве Маркса, разделив и продолжая разделять странную судьбу. Проблема и ее значение важны: как охарактеризовать восточные общества и их эволюцию, как сравнивать их со сменой форм производства и обществами, которые, начиная с Античности, составили историю Запада?

До Маркса: концепт восточного деспотизма

До Маркса Европа с конца XV по конец XVIII вв. выработала понятие восточного деспотизма для характеристики политического режима и общества Оттоманской империи, близкого врага Европы, равно как и политических режимов Персидской империи и Могольской Индии. Концепт восходил из больших глубин, поскольку еще в «Политике» Аристотель утверждал, что «варвары от природы выступают в большей степени рабами, чем греки, и азиаты более склонны к рабству, чем европейцы: вследствие чего они терпят, не протестуя, деспотическое правление. Такие монархии подобны тираниям, но они пребывают в безопасности, будучи наследственными и законными»1.

Начиная с XVI в., от Бодена до Мотескье, который представляет в «Духе законов» общую формулировку принципов деспотических

Общество

правлений, понятие обогащается наблюдениями, доставленными путешественниками по Востоку и, в частности, сведениями Бернье. Затем с середины XVIII в. до Маркса, экономистов (Адам Смит, 1751; последователь Мальтуса2 - Ричард Джонс, 1831) и философов (Гегель «Философия истории», 1831) добавляются другие элементы картины восточных обществ.

В итоге концепт восточного деспотизма объединял следующие идеи. На Востоке земля есть собственность Государства; индивиды равны перед лицом Государства, поскольку находятся в таком же сервильном положении; в обществе не существует наследственной знати, а индивид имеет власть и богатство только через причастность к Государству; похоже, что восточное общество лишено гражданских законов, а религия, в какой-то степени, выступает субститутом права и играет доминирующую роль. Масса населения живет противостоящими друг другу деревенскими общинами, а земледелие здесь доминирует над промышленным производством. Географическая и засушливая климатическая среда делают необходимыми общественные оросительные работы; и Государство оказывается их главным организатором. Наконец, эти общества остались, начиная с зари цивилизации, в исторически неподвижном состоянии.

Таким образом, понятие восточного деспотизма выражает отрицательное, даже расистское, идеологическое видение Востока, которое может быть проиллюстрировано многочисленными утверждениями Монтескье или Гегеля. Для последнего в Индии «то, что может быть названо политической жизнью является деспотизмом без каких-либо принципов, без моральных и религиозных правил»3, а «Китай и Индия пребывают в состоянии застоя и до наших дней продолжают естественную растительную жизнь»4. Но понятие внедрилось через идеологическую борьбу, которая разворачивалась на самом Западе, поскольку описание Монтескье восточного деспотизма позволяло ему косвенно нападать на абсолютную монархию Бурбонов, которую он именовал «турецкой тиранией». Напротив, Вольтер восхвалял просвещенный деспотизм Китая, а вслед за ним все, кто желал, чтобы монархические правительства Европы навязали обществу реформы, почитаемые ими как необходимые во имя Природы и Разума, становились адвокатами просвещенного деспотизма. Именно отсюда отправился Маркс, когда выработал понятие азиатского способа производства5.

Маркс: от восточного деспотизма до азиатского способа производства

Понятие азиатского способа производства выработалось между 1853 и 1858 гг. и его отчетливая формулировка появляется в 1859 г. в предисловии «К критике политической экономии», в котором Маркс пишет: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный буржуазный способы производства могут рассматриваться как прогрессивные [последовательные - ? - Ред.] эпохи экономического формирования общества»6. Первый момент выработки этого понятия соответствует серии статей, опубликованных в 1853 г. в New York Daily Tribune и в

некоторых письмах, которыми обменивались в это время Маркс и Энгельс. Второй момент, наиболее важный и наиболее оригинальный, относится к 1857-58 гг., когда Маркс пишет «Formen, die der kapitalistschen Produktionweise vorhergehen» [«Формы, предшествующие капиталистическому способу производства»]7. Позднее, с 1870-х гг. до самой смерти в 1883 г. Маркс многократно возвращается к понятию, отныне в свете знакомства с сочинениями Моргана и других этнологов, а также своих исследований по аграрной истории России и Восточной Европы. Три наброска письма Вере Засулич (1881) свидетельствуют о его окончательной эволюции.

Но почему азиатский способ производства? Концепт способа производства является первым ключевым концептом теории Маркса, концептом, который приобретает форму, начиная с «Немецкой идеологии» (1846). «Способ» производства - это комбинация материального «образа» [«maniere»] и социального «образа» [«maniere»] производить. Материальный образ сочетает производительные силы, материальные и интеллектуальные, которые характеризуют общество в определенную эпоху. Социальный образ - это совокупность отношений, через которые люди воздействуют на природу, чтобы производить свои материальные условия существования и распределять их. Эти отношения Маркс назвал общественными производственными отношениями.

К этим определениям Маркс добавил две гипотезы: с одной стороны, он предполагает, что производственные отношения, которые исторически сменяют друг друга, соответствуют определенным ступеням производительных сил, с которыми они сочетаются с образованием различных способов производства, т. е. экономические базисы [основания - Ред.] различных типов обществ. С другой стороны, он предполагает, что другие социальные образования [«institutions»] (формы семьи, религии, управления, и т. д.) равно соответствуют различным способам производства и образуют с ними специфические общественные целостности, которые он называет общественными и экономическими формациями [образованиями -? - Ред.].

Какими же были для него особенности «азиатского» способа производства и соответствующих ему общественных форм? Мы покажем их по двум осям: с одной стороны, отношения между экономическими структурами и Государством; с другой - отношения между «азиатским» способом производства и «деспотическим» характером Государства, которое ему соответствует.

1. Экономика и Государство, восходящие к азиатскому способу производства

Специфической чертой азиатского способа производства, по Марксу, должно было бы выступать то, что в этих обществах Государство является собственником земли. Но присвоение земли Государством может скрывать очень разнообразные формы и вариант форм, от относительно мало принуждающих локальные общины там, где Государство претендует лишь на, своего рода, «высшую» собственность на земли местности, над которой осуществляет суверенитет, до форм гораздо более весомых, когда Государство предстает «единственным» владельцем земель и лишь

Общество

уступает локальным деревенским или племенным общинам право на обладание и использование. Когда же Государство предстает единственным собственником земли, оно выступает как условие выживания всех людей, как условие, которое должно присутствовать с тем, чтобы труд людей мог извлекать из природы средства их существования и их материальные богатства. Государство, хозяин природы, имеет сверхъестественный характер, а представитель его выступает как существо божественной природы, осуществляющее абсолютную «деспотическую» власть как над людьми, так и над вещами.

Для Маркса формы собственности Государства, выступающего как высшая и по своему происхождению сверхъестественная община по отношению к локальным общинам, могут являть обилие изменений более древних форм племенной или общинной собственности на почву , которые составляют одновременно и их отдаленное происхождение, и их основание. В этой перспективе азиатский способ производства предстает как вышедший из некоторых форм процесса образования Государства и господствующих классов или каст в недрах древних племенных обществ. Государство, раз сложившись и став «собственником» общинных земель, над которыми осуществляет свой суверенитет, может ограничиться взиманием части рабочей силы и продукта этих общин в качестве дани или налога. В таком случае оно не играет никакой прямой роли в организации труда и в производственном процессе этих общин. Но оно может также напрямую вмешиваться в условия их производства, мобилизуя их рабочую силу для осуществления крупных работ в интересах экономики (оросительные каналы) или политики (пути сообщения). Выступали ли эти работы благотворно или нет для соответствующих общин, по Марксу, сами локальные общины, чтобы обеспечивать выживание и развитие доминировавшего над ними Государства, должны были включать в себя материальные и социальные условия для собственного воспроизводства и для регулярного производства прибавочного продукта для государства. Эта местная автономия могла обеспечиваться лишь комбинацией различных форм земледелия и ремесла . К тому же - и в этом заключена весьма интересная мысль Маркса, - чтобы воспроизводиться, община должна не только производить материальные условия существования различных составляющих ее семей, но также и прибавочный продукт, предназначенный для ее воспроизводства как таковой, как высшей общности по отношению к каждой семье и к каждому из ее членов, и беря на себя их общие интересы (отправление обрядов, оборона территории, и т. д.). Но, подчинившись Государству, эта община соответственно должна поставлять труд и продукты своего труда этой высшей общине, этой общности, которая превосходит ее. С производством этого прибавочного продукта, предназначенного Государству, их политическое подчинение дублируется их экономической эксплуатацией. Таковая может приобретать разнообразные формы: барщины, осуществляемой для празднования славы высшей общины, Государства, инкарнируемого в тиране и воображаемыми реалиями, богами, или для создания коллективных условий производства или средств сообщения; рент, которые совпадают с налогом и которые в большинстве случаев вносятся натурой; дани, выплачиваемой завоеванной общиной общине-завоевательни-

це. Существуют различные формы рабства и крепостничества, но они имеют вспомогательное значение - вспомогательное значение потому, что масса населения, будучи воспринимаемой как «свободная» по отношению к рабам и другим порабощенным категориям, может в любой момент оказаться вынужденной нести барщину или платить дань Государству. Впрочем, если индивид подчинен Государству, - это в наименьшей степени следствие факта принадлежности к более обширной социальной группе, линеджу, деревне, племени. Это группа, которая непосредственно подчинена Государству, и это подчинение как раз приобретает форму от подчинения одной общины [общности] другой - подчинения политического, религиозного, экономического.

Государство, чтобы поддержать свою претензию быть владельцем их земель и отчуждать часть рабочей силы и продукта локальных общин, должно прибегать к силе или к угрозе силы, и / или достигать их согласия по религиозным или иным причинам. Эксплуатация локальных групп Государством покоится, таким образом, прежде всего, на механизмах и силах внеэкономических.

В экономике этого типа автаркия локальных групп и факт, что налоги и дань большую часть времени взимаются натурой, а не в денежной форме, тормозит развитие рыночных отношений. Часто имеются многочисленные и важные города, которые выступают местом роскошного потребления представителей Государства и, в то же время, точками обмена местного избыточного продукта на продукты чужеземные. Касты, или торговые классы, более или менее находящиеся на службе у Государства и контролируемые им, составляют элемент социальной структуры с более низким статусом, чем у священников, воинов или администраторов Государства. Таким образом, этим производственным и обменным отношениям соответствовали причудливые формы суверенитета и управления. Понятие деспотизма обобщало их до Маркса. Он же воспользовался таковым сам, но переосмыслив его в соответствии со своей концепцией «азиатского» способа производства.

2. «Азиатский» способ производства и «восточный деспотизм»

Вернемся к взглядам Маркса на истоки «азиатского» способа производства и «азиатского» Государства. Таковые, возможно, произошли вследствие эволюции некоторых общинных форм собственности, труда и организации общества, в основном - племенных и этнических. По разным причинам -среди прочих военная и демографическая экспансия некоторых групп (древнее Перу) или необходимость централизовать власть ради организации крупных работ, - соображение, которому Маркс придавал меньшее значение, чем Энгельс, - могло оказаться необходимым развить политические и экономические отношения, которые опираются на эти локальные племенные и этнические группы, интегрируя их при этом в общину [общность], более обширную и, соответственно, более абстрактную по характеру.

Эта более широкая, но более абстрактная общность в эту эпоху - и эта идея Маркса кажется нам по-прежнему плодотворной - могла облекаться лишь в религиозную форму или ссылаться на сверхъестественное

Общество

происхождение. От этого содержание этой общности, ее единство могло воплощаться «в одном случае, в воображаемой племенной целостности, в одном боге, в другом - реальном деспоте»8, прислужнике бога. Таковыми могли быть особенности азиатского Государства, власть которого могла принимать форму абсолютной «деспотической» лишь тогда, когда эта власть представала как сверхъестественная по происхождению и воплощалась в вымышленных или реальных персонажах, божественной сущности или близких богам. Этот божественный характер или монополия на доступ к богам является тем, что отличает монарха и возвышает его над всеми человеческими существами, включая тех, кто выступает одновременно и инструментом, и тех, кто пользуется благами Государства, воплощаемого им, - священников, воинов, бюрократов, сановников различного рода. Его воля, его решения становятся законом для всех. Именно для того, чтобы обозначить эту форму абсолютной власти, Маркс подхватил этот старый термин «деспотизм», который, к сожалению, неизбежно указывает на форму власти, способную в любой момент вылиться в произвол и тиранию. По сути, власть «азиатского» монарха черпала свою природу и особенности применения в социальных мотивах и исторических условиях, сделавших «необходимым» существование надлокальных и надплеменных отношений и властей.

В качестве дополнительной к идее «деспотической» власти или, скорее, содержащейся в этой идее Маркс выдвигает также идею, что в обществах с азиатским способом производства массы свободных людей оказываются лицом к лицу с Государством в, своего рода, отношении «всеобщего рабства» , потому что статус свободного человека не освобождает его от барщины или дани в пользу Государства. Тем не менее, по самому факту быть свободным статус человека ни в коем случае не может смешиваться со статусом раба, который в греко-латинских обществах Античности закреплен за хозяином, либо в феодальных обществах средневекового Запада - со статусом крепостного, привязанного к земельному участку или к семье своего феодального сеньора. Вот почему Маркс взял на себя труд настойчиво подчеркнуть, что отношение политической и экономической зависимости, то есть подчинение азиатскому Государству, предстает как вариант «всеобщего рабства», но таковым воспринимается «только с европейской точки зрения»9. Тем не менее, у него эти оговорки не возникли - а для нас они неизбежны - как только он воспринял концепт восточного деспотизма.

Маркс многократно возвращался к идее, что тот факт, что Государство с азиатским способом производства претендует на собственность или на высший контроль за использованием земель, воспрепятствовал развитию частной собственности на землю или затормозил его, а также повлек другие следствия: «деспотическую» форму правления и особый вес религии в культуре и в функционировании восточных обществ.

Из этого факта вытекает, что социальная структура и природа «господствующих классов» в обществах с азиатским способом производства могли быть лишь весьма отличными от таковых в обществах, где господствующие классы обладали землей и эксплуатировали чужой труд на собственной основе, отделенной от Государства, что позволяло им, как

вероятность, противопоставлять себя Государству, опираясь на это основание. И это собственное основание было вполне отчетливым и отделенным от форм общественной собственности , которая могла существовать на локальном уровне.

Напротив, в обществах, относящихся к азиатскому способу производства, индивид или социальная группа мог располагать чужой землей и трудом лишь в той мере, в какой он осуществлял какую-то функцию в Государстве и имел на это разрешение благорасположением государства, на временной или на постоянной основе. Разумеется, если это право пользования становилось наследственным, начинало формироваться основание власти, отделенное от Государства.

Из этого факта следует, что господствующий класс в обществах с азиатским способом производства может лишь смешивать себя с Государством - с пребывающим над этим классом представителем царствующей династии, вышедшим из социальной группы, которая получила или завоевала контроль над Государством. Но эта группа не может управлять Государством без участия многочисленных индивидов и социальных групп, которые выполняли различные функции, нагрузки и службы государства: священников, воинов, администраторов, судей, сановников разного рода. И в той мере, в какой различные локальные, племенные, этнические и другие группы продолжали составлять основу Государства и сохраняли свою собственную иерархию (власть которых отныне была легитимной лишь при условии признания Государством). Господствующий класс обществ с азиатским способом производства составлял вершину сложной социальной стратификации, весьма отличной от тех, которые развиваются на Западе на основе различных форм собственности на землю, отделенных от Государства. Из любви к формулировкам скажем, что все происходит, как если бы «на Востоке» Государство господствует над господствующими классами и служит им, своего рода, подпоркой, в то время как «на Западе» - наоборот, господствующие классы служат подпоркой Государства, господствуют над ним и трансформируют его, когда оно соответствует их интересам.

Таковы основные элементы, раскрывающие, на наш взгляд, концепты азиатского способа производства и восточного деспотизма у Маркса. Но эти концепты не были застывшими и эволюционировали в течение жизни Маркса. Посмотрим бегло, в каком смысле.

3. Эволюция концепта азиатского способа производства у Маркса

В 1853 г., комментируя для New York Daily Tribune последствия «разрушения общественного строя в Индии», вызванного британским господством, Маркс вынужден осмыслить особый характер восточных обществ. С 1853 по 1858 гг. это осмысление приводит его к рассмотрению общественных порядков древнего Востока и древнего Запада. В то же время, он производит «девостокизацию» азиатского способа производства, поскольку в «Formen» [«Формы, предшествовавшие...»]10 он прилагает концепт как к доколумбовым Перу и Мексике, так и к древним кельтам.

Общество

Потеряв свои исходные «азиатские» отсылки, концепт обозначает отныне целую серию обществ прошлого и настоящего, которые, для него, имеют общую особенность сочетать надлокальную форму Государства, претендующего на собственность и контроль земель, с локальными группами, которое оно эксплуатирует и, возможно, угнетает. Сохраняя в главном свою способность воспроизводиться без Государства, которое ограничивается чаще всего присвоением части их рабочей силы и продукта в форме барщины и дани, эти общины [сообщества] в основе безразличны к судьбе Государства, в том числе и к вторжению чуждых народов, изгоняющих правящую династию, чтобы заменить ее своим вождем и его родней. В это время Маркс примыкает к весьма этноцентричным взглядам своих предшественников и, в частности, воспроизводит взгляд Гегеля на Индию, которая «совсем не имела историю или, как минимум, известную историю»11; и сам он пишет, что «гигантская, полуварварская империя Китай произрастала in the teeth of time»12.

Позднее в книге I «Капитала» (1867) Маркс вернется к этим идеям, утверждая, что деревенские общины, такие, какими они существовали в Индии его времени, «давали ключ незыблемости азиатских обществ, незыблемости, которая столь странно контрастирует с непрестанным распадом и воссозданием азиатских Государств, насильственной сменой их династий»13. Формулировка двусмысленна и выдает некоторое противоречие во взглядах Маркса, так как династии не суть Государство. Династии могут сменяться, когда новая социальная группа захватывает Государство и ставит его на службу себе. Но Государство может оставаться тем же самым по своей сути. И к тому же, если «восточный деспотизм» есть форма Государства, которая соответствует азиатскому способу производства, и если он органично связан с присвоением Государством земель локальных общин [общностей], то «азиатское Государство» живет так долго, как долго живут они, воспроизводится в той мере, как воспроизводятся они. В этом смысле деспотическое Государство столь же неизменно, как и они. И сам Маркс напоминал, что на Востоке, земле древних цивилизаций, «варварские завоеватели были более или менее быстро завоеваны высшей цивилизацией их подданных»14. С 1853 г., принимая во внимание «незыблемость» азиатских обществ, Маркс логично задается вопросом «осознать, может ли человечество реализовать свою судьбу без фундаментальной революции общественном положении в Азии»15. Британцы, «первые завоеватели из цивилизации, высшей по отношению к индийской», преследуя «наиболее гнусные интересы», предстают ему «безотчетным инструментом истории, провоцируя эту рево-люцию»16. «У Англии, - писал он, - имеется двойная задача, решаемая в Индии: одна разрушительная, другая созидательная - уничтожение старого азиатского общества и создание материальных оснований для западного общества в Азии»17.

Но, начиная с 1870 г., Маркс поменяет взгляд, когда предпримет - в перспективе завершения книги III Капитала, посвященного теории земельной ренты, - глубокий анализ эволюции форм земельной собственности в Европе и, в частности, в Германии и в России. Для этого он учит русский язык. То, что впечатляет его отныне, это - живучесть земледельческих общин [общностей], которые он отличает теперь от архаических или

примитивных общин [общностей], и которые России просуществовали до XIX в. В продолжение, в 1881 г. он протестует против пресловутой цивилизаторской роли Англии в Индии. Азиатский способ производства и формы Государств и обществ, которые с ним связаны, представляются отныне Марксу как продукты одного из путей эволюции, которые стали возможны через разрушение «первичной» формации человеческого общества, которая сопровождалась последовательной сменой и сосуществованием совокупности форм общин [общностей] различного типа и возраста, которые Маркс называет «примитивными» или «архаическими». Азиатский способ производства мог бы основываться на базе «земледельческой общины» , рассматриваемой Марксом в качестве «последней», «наиболее недавней» формы «первичной» формации человеческого общества. Но эта форма общины [общности] «в то же время является фазой перехода к вторичной формации общества, перехода от общества, основанного на общинной [общей] собственности на землю, к обществу, основанному на частной собственности. Вторичная формация [... ] охватывает совокупность обществ, покоящихся на рабстве и крепостничестве. Но можно ли сказать, что историческая судьба земледельческой общины должна фатально завершиться таким исходом? Вовсе нет. Ее врожденный дуализм допускает альтернативу: ее собственнический компонент возобладает над коллективным, или последний возобладает над первым. Все зависит от исторической среды, в которую она окажется помещена»18.

Лишь на этом фундаменте различных не-общинных [не-общих] форм собственности на землю, античной частной собственности, феодальной собственности, и т. д., таких как рабство, крепость и другие формы личного подчинения, между прочим, только и нашли условия наиболее значительного развития, задающего иные характеристики для форм обществ и Государств, построенных на этих основаниях, подлинные классовые общества.

Так, для Маркса за два года до смерти азиатский способ производства предстает как исконная форма перехода примитивных обществ к обществам классовым, форма перехода, возможно, самая распространенная в потоке истории. Она была связана с существованием сложной формы земледельческой общины, «природную живучесть» которой, порожденную дуалистским характером ее структур, он отныне подчеркивает. Он даже пишет, что «живучесть примитивных общин [сообществ] была несравнимо более значимой, чем у [общин] семитов, греков, римлян и т. д., и a fortiori, чем в современных капиталистических обществах»19.

Азиатский способ производства все менее и менее предстает как незавершенная, неполная, ущербная форма перехода примитивных обществ к обществам классовым, форма, чья незавершенность должна была бы непременно вызвать вековую стагнацию обществ, формирующихся на таком основании, их незыблемость, их своего рода окаменелость в истории, которая их затем и лишила истории.

Общества азиатского способа производства продолжают представляться Марксу как не принадлежащие полностью к классовым обществам, к вторичной общественной формации, потому что в них сочетаются структуры, социальные отношения, относящиеся к примитивным

Общество

общностям, с другими - характеризующими классовое общество. Азиатский способ производства обладает отныне собственным динамизмом, который может привести к эволюции в различных направлениях и, в частности, вести - вследствие более или менее полного исчезновения форм общей [общинной] собственности, которые характеризуют ее изначально, - к его замене классовым обществом. Именно так эволюционировал азиатский способ производства в Японии в сторону феодальной формы экономики и общества, в Китае к различным формам частной собственности, над которыми Государство сохраняло свой контроль, и на Западе к рабовладельческому способу производства. Энгельс, со своей стороны, утверждал во «Франкской эпохе» (1882), что германские племена могли эволюционировать в сторону азиатского способа производства, если бы они не заселили пространства Европы, подчиненные Римской империи, в те времена, когда разлагался рабовладельческий способ производства и режим частной собственности на землю20. После вторжения в Римскую империю и распада последней германские общества и местные завоеванные ими общества на территории древней Галлии и в Германии эволюционировали в сторону «феодального» способа производства, покоящегося на земельной собственности сеньоров, которая оказалась выведена из-под контроля Государства.

Критический итог применения понятия «азиатский способ производства»

Подлинный критический итог использования понятия азиатский способ производства должен быть подведен специалистами по обществам, которые Маркс относил к этой категории: Индия, Персия, Перу, архаическая Греция, и т. д. Мы только ограничимся тем, что изложим наш взгляд, который будет взглядом этнолога, лишь в любительском плане обращающегося к истории. При этом будем настаивать только на том, что, как мы считаем, представляет теоретический интерес.

1. Первый сильный пункт понятия азиатского способа производства. Таковое преобразовало более старое понятие восточного деспотизма в особый взгляд на процессы, которые привели к появлению Государства, господствующих каст и классов через развитие старых племенных общинных форм собственности, труда и организации общества. И этот взгляд интересен и для этнологов, и для историков.

2. Маркс создал также своеобразное произведение, связав наличие деспотизма, «абсолютной» власти Государства с тем фактом, что Государство требует собственность на землю, источник существования и богатства локальных общин [общностей].

3. Идея, что Государство может воплощаться [з’тсагпег] в воображаемом существе, в боге, и что присвоение земли Государством могло проявляться как имеющее сверхъестественные основания, равно интересна для этнологов и историков.

4. В общем виде заметки Маркса по поводу азиатского способа производства показывают важность, которую он признавал за общинными формами собственности и организации общественной жизни в эволю-

ции человечества. В этом он отражает свою эпоху и связь с работами Маурера, Моргана, Ковалевского и др., с которыми он был близок.

5. В контрасте с обществами и Государствами азиатского способа производства Маркс показал особый характер истории Запада, которая началась в Греции с появлением городов-Государств, в недрах которых развивалась частная собственность на землю, отделенная от ager publicus, земли Государства, т. е. общины [общности] граждан, свободных людей, родившихся в городе. Именно в этих рамках приобретает большое значение использование рабов для производства товаров.

6. Позиция Маркса по рабству и крепостничеству ясна и имеет мало общего с тем, чем стал вульгарный марксизм. Для него рабство и крепостничество существуют и даже сосуществуют в многочисленных обществах, включая общества с азиатским способом производства, и все это - в различные исторические эпохи. Для него необходимы специфические обстоятельства, чтобы рабство или крепостничество стали главным элементом способа производства, основанного на эксплуатации труда другого.

7. Идея ограниченного развития торговли, за исключением торговли предметами роскоши, в обществах с азиатским способом производства, порождаемая одновременно сбором Государством ренты и дани продуктом или трудом скорее, нежели в денежной форме, и контролем торговли со стороны Государства.

8. Идея, все более и более присутствующая у Маркса, о том, что азиатский способ производства и соответствующая ему форма Государства могли эволюционировать и исчезать, сменяясь «античным» способом производства в архаической Греции, или «феодальными» формами производства в Японии, или чем-то другим, как в Китае - с развитием различных форм частной собственности, контролируемыми Государством. Но по поводу Китая тексты Маркса не дают вполне ясной картины.

По отношению к этим интересным пунктам слабые позиции многочисленны и таковы, что концепт азиатского способа производства представляется незавершенным и недостаточным для представления о структурах и эволюции обществ Востока, Америки и Европы, несмотря на устремление распространить концепт и на них. Этноцентризм, читай - внутренний расизм, отраженный в понятиях деспотизм и всеобщее рабство , сегодня неприемлемы, даже если Маркс уже умерил эти суждения, подчеркивая, что эти вещи предстают таковыми только в глазах европейцев. Впрочем, даже если Маркс в 1859 г. во Введении (неопубликованном) к Критике политической экономии рассматривал азиатский способ производства как «прогрессивную» эпоху человечества и в 1881 г. признавал жизнеспособность сельских общин , которые составляли его основу, он никогда полностью не исключал идею вековой стагнации восточных обществ, заимствованную у своих предшественников. Возможно, это суждение соответствовало очень ограниченному количеству информации по истории этих обществ, которым обладали люди XVIII-XIX вв. Но оно не соответствует более тому, что мы узнали с того времени по истории ислама или Китая, Персии и т. п.

Но основная слабость концепта азиатского способа производства не в этом. Она - в слишком общем характере, который позволяет приложить

Общество

его к десяткам обществ как Востока, так и Запада, доколумбовой Америки, равно как и доколониальной Африки и всех эпох, от Античности до наших дней.

На деле же стремились ограничить концепт азиатского способа производства представлением о централизованном Государстве с деспотической властью, господствующим над населением, живущим, в основном, деревенскими, племенными или этническими общинами, но что это Государство лишило его целиком и полностью собственности на земли, которые оставило населению в пользование и потребление за барщину и дань. Идея, что это Государство обязано рождением необходимости в организации больших работ, не имеет у Маркса центрального значения.

Понятно, что, будучи сведен к этим нескольким элементам, концепт азиатского способа производства может, если не применяться с точностью, то, по крайней мере, прилагаться к некоторым аспектам как Китая эпохи Мин, так и к Индии моголов, как к Инкской империи, так и к древней Руси. Но что общего между закатом древних священных королевств и образованием централизованного Государства в Китае с VI по III вв. до нашей эры, эпохи зарождения конфуцианства, и тем, что с образованием Оттоманской империи, завершившемся в 1453 г. взятием Константинополя, завоеванием древней Византии во имя ислама утверждается, что земля принадлежит Богу и его представителю на земле - султану? И как сопоставить эти общества с Индией каст до и после ее завоевания ислами-зированными моголами? Эти Государства, эти империи, эти экономики могли ли быть до такой степени различными специфическими формами азиатского способа производства и деспотического Государства, которое соответствует ему? Ответ - очевидно, нет. А как понять, что разновидность азиатского способа производства эволюционировала, даже будучи иногда в изоляции, как в Японии, в феодальную форму организации экономики и власти, которая никогда не подвергала сомнению священные функции императора, и что другая разновидность как бы окаменела в иерархии замкнутых на своих функциях и самих себе каст, как в Индии брахманов и раджей?

Концепт азиатского способа производства не обладает способностью объяснить эти различия, и это - по многим причинам. Две достойны того, чтобы задержаться на них, поскольку они позволяют сопоставить концепт азиатского способа производства с двумя основными тезисами Маркса: первым выступает идея существования отношений соответствия между производительными силами и производственными отношениями; вторым - идея, что производственные отношения играют решающую роль, так как организуют все - как процесс труда, так и распределение продуктов труда.

В самом деле, Маркс никогда не давал точных указаний на природу производительных сил, которым соответствует азиатский способ производства. Он упоминает множественные комбинации земледелия и промышленности, которые могли бы обеспечивать воспроизводство локальных общин [сообществ], но не более того. Он говорит21 об азиатском способе производства как о «прогрессивной» [последовательной - ?] эпохе в истории человечества, как об эпохе, увидевшей прогресс производительных сил, но он ничего более не говорит об этом прогрессе и об этих

производительных силах; и при этом он настаивает22 на тысячелетнем застое производительных сил в азиатских обществах, вызванном тяготами барщины и дани, навязанными своим подданным некоторыми деспотическими Государствами. Эти слишком смутные формулировки не позволяют-таки различать, какому уровню развития производительных сил соответствует появление той или иной формы азиатского способа производства. Разумеется, история техники в XIX в. была еще в зачаточном состоянии, и Маркс был первым, кто сетовал на это положение. Но уточнения, которые он дает по другому главному аспекту азиатского способа производства, по социальным отношениям, отличающим эту форму производства от других социальных форм производства, равно остаются слишком смутными, недостаточными, чтобы сделать из них инструмент исторического анализа. Так как «собственность Государства на землю», которая, с точки зрения Маркса, является специфическим элементом производственных отношений, восходящих к азиатскому способу производства, может прибегать к самым разнообразным формам, тормозить или ускорять развитие материальных и интеллектуальных производительных сил, навязывать или нет брутальные формы вмешательства Государства для изъятия части рабочей силы и/или продукта труда тех, кто черпает свои ресурсы из использования земли. Сказать, что в этих обществах земельная рента и налог имеют тенденцию совпадать, потому что Государство ведет себя и как собственник, и как суверен одновременно, выступает важным замечанием, но его не достаточно, чтобы характеризовать природу производственных отношений и эксплуатации, свойственных азиатскому способу производства, особенно, если эта рента-налог не изымается на уровне индивидов или их семей, но на уровне локальных общин [общностей], которые оказываются коллективно ответственными за это. В этом случае рента-налог приобретает форму дани, выплаченной этими общинами [общностями] Государству, и Маркс говорит иногда об азиатском способе производства как о данническом способе производства .

Так, во всех случаях, когда Государство не вмешивается напрямую в трудовые процессы и в способы производства локальных общин [общностей], чтобы преобразовать их в соответствии со своими взглядами или своим целями, взимание ренты-налога на уровне локальной общины [общности] оставляет более или менее незатронутыми трудовые процессы и способы производства, разворачивающиеся внутри этих общин [общностей]. Особый элемент - характерная для производственных отношений азиатского способа производства собственность на землю со стороны Государства - материализуется в форме своего рода коллективной дани, выплачиваемой общинами [общностями], может цепляться за всевозможные реальные производственные отношения, в которых могли бы обнаруживаться, как бы скрытыми и замаскированными, отношениями между Государством-собственни-ком и локальными общинами [общностями]. Через это производственные отношения азиатского способа производства как бы являются отчасти «неопределенными», поскольку они могут подразумевать весьма разнообразные трудовые процессы и локальные способы производства. Там, где Государство не выступает прямым деятелем производс-

Общество

твенного процесса и не осуществляет управляющую функцию в этом процессе, функцию, основанную на природе производительных сил, которые приводят в действие этот процесс, все происходит, как если бы производственные отношения, свойственные азиатскому способу производства, и «данническая» [«шЬи1а1ге»] эксплуатация человеческого труда, через которую это отношение реализуется, были обречены оставаться, в какой-то степени, внешними и безразличными к конкретным определениям локальных способов производства, над которыми они осуществляются.

В заключение, если азиатский способ производства является лишь «данническим» способом производства, он не может быть доподлинно способом производства. Или же то, что назвали азиатским способом производства не достаточно, чтобы объяснить образование форм абсолютного, деспотического государства, с которым оно оказалось связано, по мысли Маркса. Для того чтобы существовало нечто, подобное азиатскому способу производства, необходимо, чтобы присутствие Государства видоизменяло - изнутри и на долгосрочной основе - социальные и материальные условия производства.

Странная судьба азиатского способа производства

Понятно, почему этот концепт после короткого воскресения в 1960-е гг. с того времени снова соскользнул на относительно маргинальное место в теоретических дискуссиях историков и антропологов, как марксистских, так и немарксистских. Азиатский способ производства следует, таким образом, судьбе, которая не перестала быть странной. Мало известный и мало используемый марксистами в конце прошлого и в начале ХХ в., просто потому что основные тексты, которые определяют его, были опубликованы лишь в 1939 г. на русском и в 1953 г. на немецком в Берлине, он, тем не менее, не игнорировался Розой Люксембург или Лениным, который видел в России «полуазиатскую» страну. Тем не менее, редкость текстов привела Плеханова в 1909 г. к представлению, что под влиянием Моргана Маркс и Энгельс к концу своей жизни отказались от этого понятия. Это, как мы знаем теперь, было ошибочно. После большевистской революции и особенно после поражения революционных восстаний в Китае в 1929 г., понятие было подвергнуто двум весьма знаменитым исследованиям в 1930 и в 1931 гг. в Тифлисе, а затем в Ленинграде, чтобы посмотреть, может ли оно служить для понимания особенности обществ и истории Азии. Заключение оказалось отрицательным, и азиатский способ производства стал одним из немногих концептов Маркса, официально исключенных - или почти - из марксизма теми, кто провозглашал себя его революционными наследниками. Но в то же время, он был вновь использован Карлом Виттфогелем, китаистом, который использовал его, чтобы критиковать русский социализм по-сталински, рассматриваемый им как современное перевоплощение восточного деспотизма предков.

Затем, в начале 1960-х гг., через нескольких лет более свободных дискуссий, последовавших за критикой Сталина, содержавшейся в докладе Хрущева, развернулись широкие дебаты на этот раз среди публики, яв-

лявшейся специалистами по Азии и по античной истории. К 1972 г. эти дебаты были снова закрыты, большинство историков и этнологов стран Востока продолжало отбрасывать понятие или относиться к нему враждебно. На Западе к нему время от времени отсылаются как к приблизительному и временному способу понять логику социально-экономических формаций, сочетающих племенно-общинные отношения со структурами Государства, и позиционировать их среди различных линий эволюции человечества. Его использование становится, таким образом, еще более ограниченным. Оно может касаться, к примеру, соперничающих королевств античного Китая, но, безусловно, не императорского Китая Сонгов; или же обществ ольмеков, ацтеков или инков, но, затруднительно, царской России XIX в. Даже будучи так ограничено в своем применении, это понятие не достаточно для того, чтобы осознать различия, которые существовали между античным Китаем и Государствами доколумбовой Америки. Итак, оно дремлет, и видно, почему. Оно обозначает подлинные проблемы, но вне блестящих, стимулирующих формулировок и интуиций это понятие осталось слишком общим, слишком мало разработанным, чтобы позволить нам найти решение этих проблем.

1 La Politique, IX, 3.

2 Smith, A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. - Londres, 1976; Jones, R. An Essay on the Distribution of Wealth and on the Sources of Taxation. 1-ere partie: Rent. - Londres, 1831.

3 Hegel, G. W. F. Lecons sur la Philosophie de l’Histoire, trad. par J. Gibelin. - Paris, 1946. -P. 147.

4 Ibid. - P. 109. Гегель писал по поводу Индии и Китая: «Это конечная судьба азиатских империй подчиняться европейцам, и Китай также должен будет однажды принять эту судьбу». Можно сравнить с Марксом в статье «The future results of British Rule in India», появившейся 8 августа 1853 года в New York Daily Tribune: «Индия не могла избежать судьбы оказаться завоеванной, и вся ее история, если здесь есть история, есть история последовательных завоеваний, которые она переживала. У индийского общества совсем нет истории, как минимум, известной истории. То, что мы называем ее историей, есть лишь история последовательных захватчиков, которую создавали их империи на пассивном основании этих обществ без перемен и без сопротивления» (Sur les Societes precapitalistes. - Paris, 1970. - P. 178).

5 Koebner, Cf. R. Despot and Despotism: vicissitudes of a political term // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. - 1951. - reprint Klaus Reprint. - Nendeln, 1970. - P. 275-302; Stelling-Michaud, S. Le myth du despotisme oriental // Schweiz. Beitr. zur Allg/ Geschichte. - 1960-1961. - 18/19. - P. 328-346.

7 «Формы, предшествующие капиталистическому производству», текст, который фигурирует в «Главе Капитал», гл. III, Manuscrits economiques de 1857-1858 . -Paris, 1980, t. I. - P. 410-452. Мы используем перевод, опубликованный в труде Sur les societes Precapitalistes, op. cit. - P. 180-226.

8 «Formes qui precedent le mode de production capitaliste», цитированный текст. - P. 184.

9 Ibid. - P. 205.

10 «Formes qui precedent le mode de production capitaliste», цитированный текст. - P. 184.

11 Marx, K. The future results of British Rule in India, art. cite // Sur les societes precapitalistes. - P. 178.

12 Id., в статье, появившейся 20 сентября 1858 г. в New York Daily Tribune. Ее название, судя по блокнотам Маркса, должно было звучать «Die Geschichte des Opiumhandels» [История торговли опиумом]. Взято в MEGA, Berlin. - Vol. 12. - P. 556.

13 Id., Le Capital. liv. I, t. 2. - Paris, 1950. - P. 48.

Общество

14 Id., The British Rule in India // New York Daily Tribune. - 25 июня 1853 года. - In Sur les societes precapitalistes, op.cit. - P. 177.

17 Id., The future results of British Rule in India, art. cite // Sur les societes precapitalistes. -P. 178.

18 Id., 3-ий набросок письма Вере Засулич, март 1881 г. // Sur les societes precapitalistes, op. cit. - P. 338.

19 Ibid., 1-ый набросок. - P. 321.

20 Cf. Sur les societes precapitalistes, op. cit. - P. 381. «L’Epoque franque» составляет часть, наряду с «La Marche» и «Sur l’histoire des anciens Germains», серии текстов, написанных Энгельсом в 1882 г. и предназначенных для разъяснения немецким рабочим истории немецкой нации. Энгельс воспользовался тезисами набросков письма Маркса к Вере Засулич. Три цитированных текста были переведены на французский язык и опубликованы в приложении L’Origine de la Famille, de la propriete priveeet de l’Etat [Происхождение семьи, частной собственности и государства]. - Paris, 1945.

22 Id., Le Capital, op. cit., liv. III, t. 3. - P. 176.

Эта теория появилась на свет в 1853 году в переписке Карла Маркса и Фридриха Энгельса, а затем, в весьма кратком и лапидарном виде в статье «Британское владычество в Индии». С тех пор теория об «азиатском способе производства» остается в арсенале марксистов, время от времени к ней обращаются и даже пытаются анализировать восточные общества через ее призму.
Взяться за этот краткий очерк меня побудило явное несоответствие этой теории с теми фактами, которые археология в ХХ веке добыла об истории древневосточных обществ. Немые холмы, раскопанные археологами, заговорили архивами глиняных табличек, надписями, монетами, многочисленными находками. Они показывают, что древневосточные общества были развитыми социальными образованиями. С моей точки зрения теория «азиатского способа производства» вообще является ложной, и ниже аргументы в пользу этой точки зрения.

Немного первоисточника
Как уже выше сказано, впервые тема «азиатского способа производства» появилась в 1853 году при анализе Карлом Марксом положения в Индии, находившейся под британским владычествам. Как видно из этой статьи, Маркс пытался объяснить причины большого падения уровня экономического развития Индии под британским управлением, деградации земледелия и ткачества.
Его теория складывается из нескольких частей. Во-первых, Маркс подмечает большую роль государства в жизни древневосточных обществ.
«В Азии с незапамятных времен, как правило, существовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ. Климатические условия и своеобразие поверхности, особенно наличие огромных пространств пустыни, тянущейся от Сахары через Аравию, Персию, Индию и Татарию вплоть до наиболее возвышенных областей Азиатского плоскогорья, сделали систему искусственного орошения при помощи каналов и ирригационных сооружений основой восточного земледелия. Как в Египте и Индии, так и в Месопотамии, Персии и других странах наводнения используют для удобрения полей: высоким уровнем воды пользуются для того, цивилизация чтобы наполнять питательные ирригационные каналы. Эта элементарная необходимость экономного и совместного использования воды, которая на Западе заставила частных предпринимателей соединяться в добровольные ассоциации, как во Фландрии и в Италии, на Востоке,- где была на слишком низком уровне и где размеры территории слишком обширны, чтобы вызвать к жизни добровольные ассоциации,- повелительно требовала вмешательства централизующей власти правительства. Отсюда та экономическая функция, которую вынуждены были выполнять все азиатские правительства, а именно функция организации общественных работ. Такая система искусственного повышения плодородия почвы, зависевшая от центрального правительства и немедленно приходившая в упадок при нерадивом отношении этого правительства к ирригационным и осушительным работам, объясняет тот необъяснимый иначе факт, что мы видим теперь бесплодными и пустынными целые территории, некогда бывшие прекрасно возделанными, как, например, Пальмира, Петра, развалины Йемена и обширные провинции Египта, Персии и Индостана. Этим также объясняется тот факт, что одна опустошительная война оказывалась способной обезлюдить страну на целые столетия и лишить ее всей ее цивилизации» .
Таким образом, по Марксу государство на востоке создает условия для развития производства, принуждая население к выполнению определенных общественных работ, например работ по строительству каналов. Маркс даже говорит: «Здесь урожай так же зависит от хорошего или дурного правительства, как в Европе – от хорошей или дурной погоды» . Далее Маркс отмечает, что британцы в Индии пренебрегли общественными работами, оставив создание условий совершенно без внимания.
Второй компонент теории «азиатского способа производства» состоит в утверждении, что население Индии живет в небольших селах, из-за сильной связи между земледельческим и ремесленным трудом, и Индия с этой точки зрения представляет собой систему сельских общин. Такая сельская община, по отчетам британской администрации, на которые опирался Маркс, представляла собой совершенно обособленное образование, со своим управлением, судом, полицией и пограничной стражей. «Эти организованные по-семейному общины покоились на домашней промышленности, на своеобразной комбинации ручного ткачества, ручного прядения и ручного способа обработки земли - комбинации, которая придавала им самодовлеющий характер» .
Маркс объяснял бедственное положение Индии разрушением связи между земледельческим и ремесленным трудом. Эта комбинация ручного труда британской торговлей была разрушена, что и вызывало катастрофические последствия.
Стоит сказать о том, что Маркс бросил камень и в индийскую земледельческую общину, написав: «мы все же не должны забывать, что эти идиллические сельские общины, сколь безобидными они бы ни казались, всегда были прочной основой восточного деспотизма, что они ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы» .
Итак, в общем и целом виде, теория «азиатского способа производства» состоит из двух элементов, тесно связанных между собой. Элемент первый: деспотическое государство создает условия для экономической деятельности путем принудительного проведения общественных работ. Элемент второй: население организовано в систему обособленных сельских общин, которые используют созданные государством условия. Государство работает на сельские общины, сельские общины в свою очередь работают на государство. Круг замкнулся.
В последующем теория «азиатского способа производства» Марксом и Энгельсом разрабатывалась в отдельных чертах и элементах, по мере необходимости обращения к докапиталистическим общественным формациям.

Материалы и источники
При чтении первоисточников нетрудно заметить, что рассуждения Маркса об «азиатском способе производства» относятся к одной стране – Индии, только к одной эпохе британского владычества. К тому же, они существуют не как анализ реально существующих производственных отношений в Индии, а существуют как некое теоретическое объяснение произошедшего в Индии при британцах сильного экономического упадка.
С точки зрения избранных Марксом предпосылок, это объяснение выглядит логичным. Но трудно поручиться за то, что в этом кратком описании он верно отобразил реалии индийской аграрной экономики середины XIX века.
Но дело даже не в этом. Дело состоит в том, что в работе «К критике политической экономики», написанной через шесть лет после публикации этой статьи об Индии, «азиатский способ производства» уже стоит в начале списка стадий экономической общественной формации, занимая место перед античной эпохой. По всей видимости, это место и создало впечатление у последователей Маркса в том, что у него была разработанная теория «азиатского способа производства».
Споры о марксистском наследии подразумевают исследования того, что и как именно Маркс утверждал по тому или иному поводу. Возможно, что такую работу стоит сделать и по теории «азиатского способа производства». Но здесь необходимо указать на один момент, на который обращают очень мало внимания: Маркс не мог в свое время сделать подробный анализ общественно-экономического строя азиатских обществ, даже если бы и поставил перед собой такую цель. Эта цель для него была недостижима за неимением надежных источников.
Европейские ученые середины XIX века крайне мало знали о восточных обществах, особенно об их истории. Исследования только начинались, преимущество в сферах обработки доступных письменных источников и непосредственных наблюдений. Археологические работы велись в очень незначительном масштабе, сосредотачиваясь преимущественно в Средиземноморье.
Рассматривая историю крупных исторических исследований и археологических открытий, легко заметить, что практически все они сделаны после смерти Маркса. Например, первый крупный памятник древнеперсидской письменности – надпись на Бехистунской скале – был скопирован в 1837 году Генри Роулинсоном, а текст расшифрован и переведен в 1846 году. Но это только победная реляция, а не документ, показывающий внутреннюю структуру общества времен Ахеменидов. И в наши времена объем надписей, относящихся к древнеперсидскому времени, невелик. На 1980 год было издано около 200 надписей.
Документы, которые имеют отношение к экономической истории Ахеменидской державы, были найдены в 1933-1934 годах («таблички крепостной стены») и в 1936-1938 годах (документы сокровищницы) .
Документы, относящиеся к Парфии (архив из Нисы), к Хорезму (документы с городища Топрак-Кала), и Согдианы (архив с горы Муг), были открыты в 40-50-х годах ХХ века.
Аналогичным образом дело обстоит и с Шумером, которой вообще не был известен во времена Маркса. Перый шумерский город Лагаш был открыт в 1877 году вице-консулом Франции Эрнестом де Сарзеком. Такой важный памятник, как законы Хаммурапи был найден в 1902 году. Но по-настоящему важные материалы об экономической истории древневосточных обществ были обнаружены только в 1922-1934 годах при раскопках Леонардо Вулли в Уре, которому удалось обнаружить архивы храмового и дворцового хозяйств.
Переводы из арабских письменных источников были известны в Европе еще с XVI века, но только труды Христиана фон Френа 1823-1826 годов впервые ввели в научный оборот среди европейских ученых сведения из сочинений средневековых арабских географов. Первый более или менее полный справочник об истории одного из крупнейших средневековых государств – Золотой Орды, появился только в 1884 году в работе барона В.Г. Тизенгаузена.
Первые надежные переводы китайских сочинений стали известны в 80-х годах XIX века, а открытие Дуньхуанской библиотеки, которая содержала важные сведения по истории Восточного Туркестана, состоялось в 1908 году. Документальные материалы, которые бросают свет на историю Древнего Китая, были обнаружены в 1927-1934 годах у Цзюйяня во Внутренней Монголии. Этот архив государственных и частных документов относился к последним векам до н.э.
Первые рунические надписи в Сибири были открыты Д.Г. Мессершмидтом в 1721 году, но они были расшифрованы В. Томсеном в 1893 году. Мессершмидт провел первые же археологические раскопки, однако, только в 40-х годах ХХ века была накоплен материал, позволяющий сколько нибудь полно охарактеризовать общество этого региона на разных стадиях развития.
Можно, конечно, составить большой список и подробно разобрать, когда европейским ученым (только узким специалистам, а не широкой образованной публике, что важно) стали известны надежные сведения об истории и развитии общества той или иной восточной страны. Но и приведенных примеров вполне достаточно для того, чтобы понять – Маркс создал теорию «азиатского способа производства» задолго до открытия всех наиболее важных источников по истории обществ, которым этот «способ» приписывался.
Объем информации о восточных обществах и их долгой истории, имевшийся в момент развития идеи об «азиатском способе производства», и имевшийся хотя бы в начале ХХ века – несопоставим. Сейчас мы знаем во много десятков крат больше о древневосточных обществах, чем во времена Маркса. Стоит, правда заметить, что в античных сочинениях, которые описывали древневосточные государства и их хозяйство, содержались некоторые сведения, которые опровергают теорию «азиатского способа производства». Но эти источники Марксом использованы не были.
В принципе, на этом обсуждение теории «азиатского способа производства» можно было бы и закончить. Понятно, что она ни на что не опирается, и ее не стоит принимать всерьез. Если бы Маркс высказал бы такую теорию в наши дни, то дискуссия об этом кончилась, не успев начаться. Однако, в силу того, что и сам Маркс – фигура почитаемая, для многих авторитетная, и в силу того, что в историографии проходил спор об «азиатском способе производства», то имеет смысл высказать дополнительные опровергающие аргументы.

Общественные работы и строительство каналов
Основная предпосылка теории Маркса состоит в следующем, уже цитированном отрывке: «Климатические условия и своеобразие поверхности, особенно наличие огромных пространств пустыни, тянущейся от Сахары через Аравию, Персию, Индию и Татарию вплоть до наиболее возвышенных областей Азиатского плоскогорья, сделали систему искусственного орошения при помощи каналов и ирригационных сооружений основой восточного земледелия».
Начнем с того, что искусственное орошение при помощи каналов и ирригационных сооружений практиковалось далеко не везде на этой обширной территории. В разных частях континента, применительно к конкретным условиям, имелись разные условия для поливного земледелия.
Каналы, как правило, приурочены к руслам, особенно устьям, крупных рек – Нила, Тигра и Евфрата, Гильменда, Инда, Амударьи, Сырдарьи, Хуанхэ и так далее. Для создания системы каналов необходима река с большим стоком воды и сильным течением, чтобы отбой воды в канал был результативным.
В Палестине орошение основывалось на источниках, системе водосборных туннелей и сборников дождевой воды. В предгорьях Гиндукуша и Сулеймановых гор практиковалось строительство подземных каналов – кяризов, подземных водосборных галерей. В Южном Туркменистане использовались водохранилища в ущельях – «хаузы», для сбора воды природных водотоков. В горных районах Гиндукуша, в Средней Азии, в Восточном Туркестане, в степных районах Казахстана и Сибири, где позволяли условия, практиковалось богарное земледелие, основанное на естественном орошении во время таяния снегов и дождей. В Египте и Индии также широко использовались ручные водоподъемные механизмы – шадуфы. Впоследствии водоподъемные механизмы развивались, и для орошения использовались архимедов винт и водоподъемные маятники, а также колесные механизмы: чарх, сакья, чикир и так далее.
Сказать, что на всем континенте господствала только и исключительно система орошения каналами – это значит сильно погрешить против истины. Каналы занимали заметное место в земледелии, но не исчерпывали списка технологий орошения. Это разнообразие ирригационных сооружений подтачивает тезис Маркса о том, что только государство и только принуждением заставляло население строить систему искусственного орошения.
Строительство ирригационных сооружений далеко не всегда было делом государственным. Например, кяризы часто строились силами крестьян и даже отдельных лиц. По законам Ахеменидской империи, человек, соорудивший кяриз, освобождался от уплаты податей. Небольшие ирригационные системы и каналы всегда создавались силами отдельных сельских общин и не требовали общественных работ государственного размаха. Основываясь на более поздних примерах эксплуатации оросительных систем Хорезма, можно сказать, что государство организовывало работы по строительству и очистке только магистральных каналов (сака казуви), тогда как очистка распределительных каналов (обхура казуви) оставалась на долю водопользователей. На хорезмских каналах существовали территориальные общины водопользователей – джабди, которые были ответственны за организацию общественных работ и выставляли одного рабочего на «сака казуви» .
Кроме этих нюансов стоит подчеркнуть, что ирригационные системы в странах орошаемого земледелия, как правило, имеют почтенную историю, закладывались в глубокой древности и прошли много стадий развития. Например, основание кяризной системы на южных склонах Гиндукуша относится к середине I тыс до н.э. Ирригационная система города Чэнду – Дуцзянъянь - начала формироваться со строительства плотины Дуцзян в 256 году до н.э. губернатором округа Ли Бинем. Она используется и в настоящее время и орошает 670 тысяч гектаров. Благодаря этой системе Сычуань не испытывала засух в течение 2 тысяч лет. Это своеобразный рекорд в истории крупных ирригацонных сооружений. Ирригационная система Вэйбей в северном Шэньси использовалась с III века до н.э. до XVIII века н.э.
Но и такая древность – не предел. Ирригационные системы Шумера относят к IV тысячелетию до н.э., а особенно быстрое распространение системы каналов относится к XXI веку до н.э. . Ирригационное освоение Систана относится к III-II тысячелетиям до н.э. . К столь же давнему времени относится строительство первых ирригационных сооружений в Китае. Дамбы на Хуанхэ и Шаньен в Шэньси были построены в 2213 году до н.э. . Первоначально это были небольшие и локальные системы, небольшие плотины и арыки, которые были построены задолго до того, как появилось государство, способное организовать общественные работы. Скорее всего, государство в качестве организатора включилось на следующем этапе развития, тогда, когда сил отдельных общин явно не хватало для поддержания и развития ирригации.
Не учитывать в теории «азиатского способа производства» столь длительную эволюцию ирригационных систем – это крупное упущение.
Итак, против тезиса Маркса о том, что сельское хозяйство в азиатских странах зависит только от каналов, которые строит государство, говорит следующее. Во-первых, список технологий орошения только каналами не ограничивается. Во-вторых, далеко не все каналы, не говоря о других способах орошения, строились государственными усилиями. В-третьих, сами ирригационные системы развивались на протяжении очень длительного времени, и на разных стадиях своего существования требовали разного количества труда для поддержания и разной организации этого труда.
Таким образом, тезис Маркса о том, что «урожай так же зависит от хорошего или дурного правительства» не может быть принят.

Упадок земледелия
Маркс в цитированном фрагменте статьи утверждал, что система орошаемого земледелия, основанного на каналах, немедленно приходит в упадок, как только государство перестает заботиться об их поддержании. Этим обстоятельством он объяснял запустение в прошлом хорошо обрабатываемых земель.
Однако исследованиями, проведенными в ХХ веке, были выявлены две основные причины запустения земель древнего орошения: изменения русел рек и изменение климата.
Система оросительных каналов имеет тот большой недостаток, что головная часть канала привязана к руслу реки, из которой ведется отбой воды. Если русло реки меняет направление и вода уходит в сторону, то ирригационная система отмирает и земли древнего орошения забрасываются. Так, Ур погиб оттого, что русло Евфрата изменило направление и отошло от города на 15 километров. Горожане, оставшиеся без воды, бросили город.
Хорезм обладал высоким уровнем развития в VIII-VII веках до н.э., пока русла Амударьи, Сырдарьи и Су-Яргаша не стали изменяться, что привело к образованию Аральского моря, и запустению многих земель древнего орошения. Затопление земель также сопровождалось засолением прилегающих к новому морю земель.
Большой вклад в разрушение древних земледельческих обществ внесло изменение климата, которое приводило к сокращению количества осадков, усыханию климата и расширению пустынь. Ирригационная система Вэйбей была брошена именно из-за усыхания климата и невозможности больше поддерживать уровень воды в каналах. Распространение пустынь ликвидировало целые земледельческие области в Прикаспии, Систане и Хорасане, Восточном Туркестане и других районах. Подобные бедствия происходили на глазах летописцев и даже отмечались в хрониках.
Имеет смысл собрать воедино и проанализовать все случаи гибели городов и земледельческих оазисов от изменения ландшафта и климата. Эти обстоятельства многое объяснят в истории восточных обществ. Однако и сейчас понятно, что природно-климатические условия, а не пренебрежение поддержанием каналов стало главной и решающей причиной запустения древних земледельческих районов. В древности ни одно, даже самое могущественное государство ничего не могло противопоставить природно-климатическим переменам и наступлению пустынь.
Таким образом, тезис Маркса об исключительной роли государства в поддержании ирригационных систем также неверен.

Тезис о господстве сельских общин
Согласно рассуждениям Маркса, общество «азиатского способа производства» основано на господстве изолированных сельских общин, занимающихся ручным земледельческим и ремесленным трудом, которые государство принуждает к общественно-полезному труду.
Между тем, данные археологии ХХ века показывают, что этот тезис не имеет ничего общего с реальным положением в восточных обществах. Сведения археологических раскопок показывают, что восточные общества с глубокой древности и до наших дней опирались на города, имевшие высокий уровень социального развития, высокую степень специализации сельского хозяйства и ремесла, а также очень развитую торговлю.
Сведений, которые показывают высокий уровень развития города, специализированного ремесла, работавшего на рынок, а также торговли, настолько много, что этот тезис Маркса является прочно и надежно опровергнутым, и его необходимо навсегда исключить из рассмотрения.
В качестве примера мы возьмем Бактрию времен Ахеменидской державы. Центр Бактр находился на городище Бала-Хисар, площадью около 120 гектар, окруженного мощной, неприступной стеной и широким рвом. Уже в VI-IV вв до н.э. городище имело ряд крупных пригородов, которые тянулись в южном направлении. Существование столь крупного города начисто опрокидывает теорию Маркса о господстве сельских общин.
В Бактрии существовала развития торговля, и несколько категорий купцов, которые торговали разным товаром. Среди этих товаров имелись шерстяные одеяла, железные орудия, глиняная посуда, украшения, оружие, повозки, лодки, колесницы, вина и скот. В Бактрии, как известно по источникам и археологическим находкам, были широко распространены деньги, вплоть до того, что налоги, взимаемых с восточных сатрапий Ахеменидской державы исчислялись в денежном эквиваленте.
Тут надо заметить, что подобное исчисление натуральных налогов в денежном эквиваленте невозможно без постоянной торговли, которая устанавливает определенный уровень цен на товары, и без отслеживания государством уровня цен, складывающихся на рынке.
Общество с подобными социально-экономическими явлениями ни при какой погоде нельзя признать обществом, состоящим из обособленных сельских общин. Этот тезис можно заострить и сформулировать так: там где есть денежное обращение, уже нет обособленных сельских общин. Археологические исследования показывают, что деньги и развитый денежный оборот был обязательной принадлежностью древневосточного общества до такой степени, что для истории Бактрии и Кушанского царства монеты являются первостепенным по значению историческим источником.
Чтобы еще ярче оттенить этот тезис, можно сослаться на древнейший из известных сборников законов – законы Хаммурапи. Как видно по статьям этого кодекса, в Шумере XVIII века до н.э. процветали товарно-денежные отношения: купля-продажа разнообразного имущества, взятие займа под проценты, залоги, аренда полей, скота и имущества. Штрафы за нанесение вреда исчисляются в серебре. Специально выделяется юридический статус тамкара – торгового агента. Общество с такими законами не может состоять из обособленных сельских общин. Многочисленные статьи этого закона показывают, что в сфере товарно-денежных отношений находилось практически все, горожане и селяне покупали и продавали, вступали в разнообразные сделки, а, следовательно, не могли жить в обособленных общинах.
Таким образом, тезис Маркса о том, что азиатское общество являлось системой обособленных сельских общин, не может быть принято.

Патриархальность, рабство и господство общины
Маркс считал общество «азиатского способа производства» диким, патриархальным и рабским, основанном на деспотизме. Как мы уже видели, источников, на которые Маркс мог бы опереться в анализе социального строя древнесточных обществ, у него не было, и эти заключения представляют собой не более чем домыслы.
О какой дикости и деспотизме можно говорить, если первая статья законов Хаммурапи гласит: «Если человек клятвенно обвинил человека, бросив на него обвинение в убийстве, но не доказал его, то обвинитель его должен быть убит» ? Здесь мы видим безупречно сформулированную презумпцию невиновности. Этот принцип защищает индивида от необоснованных обвинений в совершении преступлений, и его появление а законе, да еще на первом месте, свидетельствует, что шумерское общество уже имело понятие об индивиде и его индивидуальных правах. Заметим, что это в обществе, которое самым бесспорным образом относилось к категории «азиатского способа производства».
Индивидуальные права признавались также за женщинами, детьми, а также, в известном смысле, и за рабами. Отдельные категории рабов даже имели право жениться на свободных женщинах и иметь собственность. Законы Хаммурапи охраняли частную собственность очень суровыми наказаниями, вплоть до смертной казни, гораздо строже, чем телесные повреждения.
В некоторых статьях (ст. 99-107) можно усмотреть даже признаки предпринимательства, в том числе и коллективного (как «товарищества», упоминаемые в статье 99) . Статьми 273-274 предусматривается наемный труд.
Согласно шумерским законам, землевладение было связано с членством в сельской общине, и человек с таким правовым статусом назывался «авилу». Но человек мог порвать с общиной, отказаться от земельного надела и стать «мушкенумом», то есть служить богатому господину или царю во дворце. Также можно было сочетать эти статусы. Община явно не господствовала над отдельным человеком и не диктовала ему условий. Человек в каждом статусе получал четко определенные права и обязанности.
Все это: индивидуальные права, развитые товарно-денежные отношения, наличие строго охраняемой законом частной собственности, четкий юридический статус, признаки предпринимательства и наемного труда не позволяют сказать, что шумерское общество было таким уж патриархальным и деспотическим, как это рисуется теорией «азиатского способа производства».
Шумерское общество специально выбрано для этой иллюстрации, чтобы отвести возражения о поздних примерах. Как видно, что и в столь давние времена древневосточные общества не были похожи на «систему обособленных сельских общин» ни в экономическом, ни в социальном смысле. Тезис Маркса о патриархальности и деспотизме общества «азиатского способа производства» также принять нельзя.

Итоги и последствия
Если подвести итог, то видно, что при более детальном рассмотрении, ни один из тезисов теории «азиатского способа производства» не удержался. Все черты, которые Маркс выделил для обществ этого «типа», оказались на поверку, достаточно общую и совсем не тщательную, не свойственными для древневосточных обществ.
Это обстоятельство в сочетании с тем, что теория «азиатского способа производства» была выдвинута задолго до открытия основных и важнейших источников по истории и экономике древневосточных обществ, позволяет заявить, что эта теория никуда не годна и должна быть отвергнута. «Азиатскому способу производства» место на архивной полке.
Исключение теории «азиатского способа производства» наносит мощный удар по устоям марксистской формационной теории. Пока эта теория была принята, и «охватывала» все восточные общества, то создавалась иллюзия обоснованности цепочки: азиатский способ производства – античный – феодальный – капиталистический. Отказ от первого звена цепи приводит к распаду всей теории в целом.
Во-первых, складывается ситуация, когда теория объясняет только часть обществ, причем не самую большую. Если теория не охватывает и не объясняет большую часть фактов, ее нельзя признать верной. В таком положении формационную концепцию Маркса можно признать лишь частной теорией, которая объясняет закономерности социально-экономического развития европейских стран.
Во-вторых, в воздухе повисает вопрос о неизбежности наступления капитализма. Если большая часть обществ не развивалась в рамках марксистской схемы, то нельзя и признать капитализм абсолютно неотвратимым для всех без исключения обществ. В этом случае рушится теоретическое обоснование исследований и описаний восточных обществ XVI-XX веков, как трансформирующихся из архаичного строя «азиатского способа» в капитализм. Заодно оснований лишается и теория некапиталистического пути развития, в том виде, в каком она была сформулирована советскими марксистами.
В-третьих, возникает наиболее важный вопрос: если древневосточные общества это определенно не общества «азиатского способа производства», то что это такое? Крах одной теории в этом смысле открывает дорогу для исследований и создания более мощной и верной концепции социально-экономического развития.

Азиатский способ производства по Марксу — это отдельный способ производства и общественная формация, соответствующая ему, которую удалось выявить на основе изучения отношений в обществах Египта, Турции и Китая, а также в других восточных государствах на определенном этапе развития. Интересно, что многие исследователи указывали на сходство АСП с политическими системами Советского Союза и нацистской Германии. Во времена СССР теория была практически вычеркнута из научного обсуждения, но труды современных историков (особенно иностранных) дают право считать, что дискуссия не окончена.

Появление термина в переписке и некоторых статьях

Понятие азиатского способа производства встречается в переписке Маркса, в некоторых статьях. Определяющей чертой этой формации Карл Маркс указывал отсутствие собственности (частной) в отношении земли. Более поздние исследования авторов, которые придерживались формационного подхода (развития через несколько последовательных общественно-экономических формаций), подтверждают, что через данный этап прошли многие первобытные общества в разных частях мира. Основу АСП заложили именно Маркс и Энгельс.

Отдельные российские исследователи предложили для понятия альтернативные названия. Например, Юрий Семенов, советский и российский философ, историк, этнолог, специалист по истории первобытного общества, теории познания и создатель собственной концепции мировой истории, использует в своих работах термин «политарный»; Леонид Васильев, религиовед, востоковед, заведующий лабораторией исследований по истории в Высшей школе экономики, - «государственный способ производства».

Маркс и Энгельс об азиатском способе производства

Согласно принятому в Советском Союзе при Иосифе Сталине трактованию учения Фридриха Энгельса и Карла Маркса, общество постепенно проходит сначала классическую античную формацию, затем феодальную и буржуазную с перспективой перехода к социализму. В труде Карла Маркса «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству» (раздел исследования «Экономические рукописи 1857-1859 годов») ученый отдельно выделил производственные отношения в Азии, что позволило обсуждать азиатскую формацию, которая предшествовала рабовладельческой у древневосточных народов.

Само понятие АСП впервые используется в 1853 году в статье «Британское владычество в Индии». В предисловии работы Маркса по политической экономии и философии, которая была написана в 1958-1859 гг., ученый утверждает, что эти способы производства можно определить как прогрессивные эпохи экономического развития. Характеристика азиатского способа производства встречается в следующих работах и трудах других основоположников марксизма.

Новые исследования, которые обобщили представления об общественно-экономическом строе в древнем обществе и древности в общем, спровоцировали дальнейшее развитие теории. Наибольшую роль в этом сыграл Льюис Генри Морган — один из основоположников эволюционизма в социальных науках, создатель теории первобытного общества, которая признана научным сообществом. Однако с течением времени взгляды Карла Маркса изменились, а в поздний период своей работы он и вовсе перестал упоминать термин.

Фундаментальное исследование «Восточный деспотизм...»

В 1957 году, спустя столетие после фундаментальных трудов Карла Маркса, вышло в свет исследование «Восточный деспотизм: сравнительное исследование тоталитарной власти». Автором теории был германо-американский историк, в прошлом активный коммунист и марксист Карл Август Виттфогель. Еще в двадцатых годах он занимался вопросами связи природной среды и общественного развития. Год он провел в концлагере, что впоследствии сильно повлияло на взгляды ученого. После он начал заниматься историей Китая.

Связь с общественным строем в СССР и Германии

Опираясь на понятие, введенное в науку Марксом, Виттфогель проанализировал известные восточные деспотии и указал на одну общую особенность — значение ирригации для ведения сельскохозяйственной деятельности. Такие общественные системы исследователь назвал «ирригационными империями», а вся система его взглядов оформилась в ирригационную теорию. Такой общественный строй, согласно Виттфогелю, имеет характерные черты:

отсутствие собственности частных лиц на землю;
отмена частной собственности и рыночной конкуренции;
абсолютная власть государства, все управляется из центра;
отсутствие разделения на социальные классы;
абсолютная власть правителя, который возглавляет бюрократическую систему.

Исследователь в отдельных чертах связывает «ирригационные империи» с политическими системами в нацистской Германии и Советском Союзе. Виттфогель пришел к выводу, что в Советском Союзе построен совсем не социализм, а современная восточная деспотия, которая основана как раз на азиатском способе производства. Это спровоцировало несколько дискуссий в научном сообществе СССР.

Особенности общественного строя восточных стран

Каждому обществу свойственна собственная специфика, определяемая этническими, географическими, историческими и другими условиями, которые менялись от общества к другому во времени и пространстве. Особенности общего характера можно выделить в больших ареалах, включавших несколько стран. Один из таких охватывал большинство государств Ближнего Востока, Северной Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии, отдельные государства других регионов мира.

Большинство исследователей выделяют следующие особенности азиатского способа производства:

Тенденция к сохранению общественных структур. Это относится к общинам средневековых ремесленников и крестьян, которые развивались крайне медленными темпами, оставаясь застойными на протяжении нескольких веков вплоть до девятнадцатого-двадцатого столетий. Общины владели землей, но принадлежала она государственной власти или частному эксплуататору. Как правило, в общинах велось мелкое (семейное) хозяйство, а не коллективное.
Важная экономическая функция государства. Эффективное земледелие во многих восточных государствах не могло развиваться без орошения искусственным способом. Ирригационные работы нужно было осуществлять в огромных масштабах на больших территориях. Получается, что неблагоприятные условия окружающей среды требовали вмешательства центральной власти правительства. Все правительства региона должны были выполнять функцию организации общественных работ.
Установление верховной собственности государственной власти на землю. Тут речь идет не о господстве такой формы собственности, а только о тенденции к ней, которая проявлялась время от времени более или менее явно. Классовая структура общества в определенные периоды развития уплощалась настолько, что под давлением правящей верхушки максимум земли сосредотачивался в руках узкой группы людей.
Тенденция к феодализму без крупного хозяйства помещиков.

Большинство особенностей встречались в отдельных обществах в западных государствах — это община, владеющая землей, в Средние века, государственная собственность и так далее. Но на Востоке все эти черты выражены намного сильнее, наблюдались в течение длительного времени и повсеместно. Кроме того, сочетание нескольких тенденций в Европе в один и тот же период не наблюдалось.

Можно прийти к выводу, что в странах Среднего и Ближнего Востока, северной части африканского континента, Юго-Восточной и Центральной Азии вариации феодального и рабовладельческого способов производства характеризовались продолжительным по времени проявлением комплекса перечисленных выше тенденций. В странах Востока (как и на Западе) происходили смена общественного строя и поступательное движение общества. При этом азиатский способ производства — это особенности производственных отношений, которые сказались на ходе развития стран Азии на фоне двух формаций, а именно феодализма и рабовладения.

Дискуссия в 20-30-х годах ХХ века в СССР

В первой половине двадцатого века в СССР разгорелась первая масштабная дискуссия относительно азиатского способа производства. Часть историков стремилась доступно объяснить уникальность этого явления, характеризовавшего только восточные сообщества, в противовес классическому рабовладению, установившемуся в Древнем Риме и Древней Греции. Дискуссия вызвана как активизацией освободительного движения в странах Африки и Азии, так и стремлением советского правительства распространить пролетарскую революцию дальше на Восток. Интерес к теме был стимулирован и особым отношением Карла Маркса к Востоку.

Этой группе исследователей противостояли историки, которые пришли к выводу существования способа производства не только у восточных сообществ, а у всего человечества в целом. Это дало основания считать азиатский способ производства универсальным. Например, подобная ситуация наблюдалась в Риме периода ранней Республики, у цивилизаций историко-культурного региона, простирающегося от центра Мексики до Гондураса и Никарагуа, в крито-микенском обществе.

Другие древние общества, например, Египет периода Нового Царства, Персидская империя, подошли к формированию рабовладельческих обществ классической формации в период масштабных военных походов. Так, получалось, что азиатский способ производства является эволюционным звеном между коммунизмом в первобытном обществе и рабовладением.

Особенности первой научной дискуссии в СССР

Особенностью дискуссии было то, что в ней участвовало мало профессиональных востоковедов. Поэтому обсуждения были бедны конкретными фактами и основывались на очень узкой базе. После сторонники концепции азиатского способа производства подверглись резкой критике. В официальной советской литературе утвердилась схема формаций, которая состояла в смене пяти этапов: первобытное общество, рабовладение, феодальный срой, капиталистическая формация и коммунистическая, начальным этапом которой считается социализм. Согласно этой концепции, все древние общества (в том числе восточные) были отнесены к рабовладельческим, а все средневековые — к феодализму.

После первой дискуссии устоявшийся взгляд на общество древних государств Востока опровергался в 1957 году. Широка дискуссия развернулась с 1964 года. Обсуждение было вызвано ростом антиколониального движения после войны, публикацией нескольких ранее неизвестных работ Карла Маркса, оживлением культурной, общественной и научной жизни после двадцатого съезда партии.

Обсуждение основных проблем исторического процесса

В итоге дискуссия перешла к обсуждению актуальных проблем исторического процесса. Рассматривались работы западных авторов, в которых отдельно подчеркивалось удивительное сходство азиатского способа производства с современным социализмом в СССР. После «Пражской весны» научная дискуссия постепенно свернулась, но обсуждение самых актуальных вопросов продолжалось. Было высказано множество различных точек зрения об особенных чертах эволюции восточных стран.

Критика концепции азиатской формации в теории

Проблемы азиатского способа производства неоднократно рассматривались в ходе дискуссий историками, философами и экономистами. Так, если бы в отдельных государствах в отдельные эпохи существовал этот способ производства, то наблюдалось бы следующее:

уровень развития производственных сил, отличный от уровня, свойственного другим промежуточным общественным формациям;
особая система отношения к собственности, которая принципиально отличалась бы и от феодальной, и от рабовладельческой;
отдельные методы эксплуатации, способы присвоения благ эксплуататорами, которые отличались бы от рабовладельческих и феодальных (экономическая основа азиатского способа производства состояла в эксплуатации с сохранением общинно-родовых структур);
особая классовая структура.

Взгляды российских и иностранных историков

Современные российские историки считают, что азиатский способ производства — это формация, реальность существование которой остается предметом спора. Уже к середине девяностых можно было говорить об окончательной смерти схемы формаций (из пяти ступеней), описанной выше. Даже главные ее защитники признали несостоятельность схемы. В более популярных трудах выделяют уже четыре формации, единую докапиталистическую. Актуален и многолинейный подход к мировой истории.

Что касается иностранных исследователей, французский антиковед И. Гарлан, например, относит к рабовладению только общества с классическим типом эксплуатации, иные формы он считает доказательством существования азиатского способа производства. Это дает право считать, что дискуссия еще не окончена.

Благодаря независимости наша страна достигла больших успехов в построении демократического правового государства с рыночной экономикой и развитой духовной жизнью. Эти достижения свидетельствуют о великом потенциале нашего народа, имеющего многовековой опыт общественного и государственного строительства. «Узбекская государственность своими корнями уходит вглубь веков и насчитывает более трех тысячелетий. Процветавшие на этой территории государства древнего Турана, Мовароуннахра, Туркестана оставили яркий след в развитии мировой культуры».

Создание тем или иным народом своего государства может служить критерием оценки его цивилизованного развития. О высокой степени развития древних государственных объединений, существовавших на земле Узбекистана, написано множество научных, публицистических и научно-популярных работ. Сегодня всем ясно, что Центральная Азия была одним из немногих центров человеческой цивилизации.

Прежде чем рассматривать вопрос об образовании первых государств, необходимо уточнить предпосылки их появления, определить условия, способствовавшие этому явлению древней истории. Сейчас нам известно, что в период неолита (новокаменный век) на территории Средней Азии стало развиваться земледелие. Данный факт существенно ускорил развитие производства и дал мощный стимул разделению труда в регионе. По мнению исследователей, земледелие на основе искусственного орошения получило свое развитие в эпоху бронзы (III-II тысячелетие до н. э.). Если первые земледельческие поселения с орошаемыми участками возникли только на юге современных Туркмении, Таджикистана и Узбекистана, то в период железа (VIII-IV вв.) они существовали уже и на севере Узбекистана.

Развитие производящих хозяйств и рост земледелия приводит к окончательному разделению труда, растущему имущественному расслоению общества, создает предпосылки для образования государственных формирований.

Экономические изменения в обществе и развивающееся наряду с земледелием ремесленное производство привели к тому, что уже в конце III - начале II тысячелетия до н. э. на территории Центральной Азии появляются структуры городского типа. Именно в этот период наблюдается концентрация населения в отдельных земледельческих районах, что способствовало окончательному отделению земледелия от скотоводства.

Существовали несколько причин возникновения первых городов в указанном регионе. Первая - это концентрация населения в плодородных районах, которые могли бы обеспечить его достаточным продовольствием. Данный фактор наиболее существен, так как известно, что количественный состав населения в таких земледельческих районах превышал население, занимающееся собирательством и охотой, более чем в 100 раз. К примеру, в IV-III тысячелетии до н. э. в Южной Туркмении существовали стоянки с населением в 1000-2000 человек.

Вторая причина - это отделение ремесла от земледелия. В результате этого в отдельных поселениях происходит рост населения, основным источником существования которого является ремесленничество. Справедливости ради здесь необходимо отметить, что в отличие от средневековой Европы или Руси, ремесленник в Средней Азии в обязательном порядке старался иметь еще и дополнительные источники доходов в виде небольшого земельного участка, сада или скота. Таким образом, процессы образования ремесленничества и городов - это взаимосвязанные друг с другом явления. Здесь же следует учесть и тот факт, что первые городские поселения были основаны все же земледельцами, а ремесленники стали появляться уже в процессе их последующего развития. В дальнейшем уже ремесленное производство, особенно кузнечное и гончарное дело, а также ткачество, сильно повлияло на рост и усиление влияния городов.

Третьей причиной, непосредственно связанной с ростом и развитием инфраструктуры городов, является социальное расслоение общества. С этим явлением можно связать развитие жилищного фонда, когда на окраинах строились примитивные, а ближе к центру - более крупные, приближенные к дворцовому типу строения. Здесь же необходимо сказать, что в наиболее крупных городах формировались управленческие структуры будущих государств.

Большая роль в росте городов принадлежала постоянно расширявшейся торговле, совершенствованию транспортных средств. К примеру, на юге Туркмении в IV-III тысячелетиях до н. э. уже было известно колесо, в III тысячелетии до н. э. применялась четырехколесная повозка. Развитие дорог и транспорта позволяло городам служить центром того или иного сельскохозяйственного района, а также исполнять роль потребителя продукции села.

Влияние городов возрастало и с развитием религиозных верований. Они превращались в центры концентрации жречества и культовых учреждений.

Неоценимой в тот период была роль городов и в плане военных действий. Практически любой город являлся укрепленным центром, где могли укрыться жители мелких близлежащих населенных пунктов.

Приведенные выше причины послужили тому, что именно города явились условием перехода от родоплеменного общества к государственности. Таким образом, развитие цивилизации и образование государственности неотделимы от появления городов.

До недавнего времени, говоря о развитии государственности в Центральной Азии, историки отмечали, что первыми государствами здесь были такие формирования, как «Большой Хорезм» и «Древний Хорезм», относящиеся к VI в. до н. э. Сейчас все чаще говорят о более древних формированиях, подобных античным греческим полисам. Речь идет о городах-государствах, возникших в начале II тысячелетия до н. э. К таким центрам древней государственности относятся городища Намозгох, Олтинтепа, Улугтепа, Жаркутан, Сополли, Дашли, Гонур. Как правило, вокруг этих городов образовывались несколько, порой до 10, кишлаков, подчиненных центру. Такое сообщество и представляло собой город-государство. То, что подобные или приближенные к ним структуры существовали, доказано археологическими изысканиями.

На развитие государственности в Центральной Азии существенное влияние оказывали сложная система общественных отношений между оседлыми и кочевыми народами, а также природная среда. Такое своеобразие в развитии региона обусловлено азиатским способом производства.

Чтобы правильно понять сущность этого способа производства необходимо рассмотреть весь комплекс особенностей, присущих Востоку со времени появления первых государств. Но поскольку это невозможно сделать полностью, мы остановимся на главных отличительных особенностях производственных отношений, присущих только Центральной Азии.

Само название «азиатский способ производства» впервые введено К. Марксом. Но он объяснял его исключительно с точки зрения классового подхода к общественным отношениям, поэтому в его трактовке «азиатского способа» мы не сможем обнаружить причин, способствующих самому появлению этого способа на Востоке.

Если принять во внимание формационно-классовый подход к истории в целом, то мы не обнаружим его классического наличия в центральноазиатской истории с момента возникновения первых государств вплоть до образования Туркестанского генерал-губернаторства, т. е. с VII-VI вв. до н. э. - до конца XIX в. н. э.

Попробуем разобраться в этом утверждении. Если взять как эталон рабовладельческого строя Древнюю Грецию, Древний Рим и Древний Египет, где рабовладельческие отношения господствовали повсеместно, то отсюда следует, что рабовладельческими государствами в классическом плане можно назвать те страны, где основной производительной силой были рабы и наличие частной собственности на землю.

Рассматривая наличие вышеназванных признаков рабовладельческого строя в Центральной Азии, ученые не обнаруживают их реального присутствия. Дело в том, что на развитие производственных отношений в Центральной Азии огромное влияние оказала природная среда. Жаркий климат и отсутствие осадков в летнее время вынуждали население заниматься орошаемым земледелием, постоянно заботиться о чистоте каналов, рытье арыков, построении плотин, ремонте ирригационных механизмов и т.д.. О множестве магистральных каналов, опоясывающих земледельческие районы Согда, Хорезма, Сурхандарьи, свидетельствуют археологические данные, приведенные в работах В. А. Шишкина, С. П. Толстова, М. Е. Массона. Такие крупные ирригационные сооружения, как Зогарик и Бозсу, и поныне обеспечивавшие водой южноказахстанские земли, г. Ташкент и Ташкентскую область, канал Даргом в южной части Самаркандской области, были построены еще в V в. н. э.

Искусственное орошение применялось на всей территории современного Узбекистана, где существовало сельское хозяйство. Так, в горных районах применялось ручьевое орошение, при котором использовались горные речки, собиравшие воду тающих снегов. В пустынных районах и долинах было устроено кяризное орошение, т. е. отвод грунтовых вод при помощи водоотсосных галерей, прорывающихся под землей и имеющих смотровые колодцы на некотором расстоянии друг от друга. Сейчас трудно представить, что люди еще до нашей эры могли прокладывать под землей многокилометровые туннели, но некоторые кяризы уцелели до наших дней и являются свидетельством трудового подвига и гения нашего народа.

В материалах, собранных С.П. Толстовым, указывается на то, что ирригационные сооружения Хорезма были созданы еще до Ахеменидов (в VIII-VII вв. до н. э.) и что древняя оросительная сеть Хорезма по своим размерам превосходила средневековую ирригационную сеть. Так, длина древнего канала Чорменяб устанавливается в 200 км, а длина канала Гавхоре на правом берегу Амударьи равнялась 70 км.

Подобного рода грандиозные оросительные работы, естественно, не могли осуществляться силами рабов. Нельзя представить, что такое количество людей, необходимых для рытья, например, канала Бозсу, протяженностью более 120 км, могло быть рабами. Ни одно государство того времени не могло располагать сотнями тысяч невольников, а тем более прокормить их. Основной производительной силой на всем протяжении истории Средней Азии были свободные общинники. Только общины, направляемые центральной государственной властью, могли обеспечить страну необходимыми средствами существования. Ко всему сказанному необходимо добавить, что сама по себе низкая производительность труда рабов в условиях Центральной Азии была нерентабельной. Получение урожая в условиях засушливого лета на сравнительно небогатой органическими удобрениями земле требовало большого и кропотливого труда. Рабский труд в таких условиях был убыточен, не говоря уже о прибавочном продукте. В отличие от Рима, Греции, Египта, в которых преобладал мягкий климат, в Центральной Азии зимы были холодные, требовавшие строительства добротных домов и наличия хорошей одежды. Этот фактор также не способствовал развитию института рабства, так как невольников надо было обеспечить не только пищей, но и кровом и одеждой.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что общественный строй в Центральной Азии не являлся рабовладельческим и основывался на труде свободных людей.

Наличие свободных общинников и кидевров (арендаторов) может навести на мысль, что, возможно, социально-классовые и общественные отношения в Центральной Азии были близки к феодальным, но и эта точка зрения окажется ошибочной. Если взять в качестве примера развитие феодализма в Западной Европе, мы можем говорить, что основным элементом такого общества является наличие «феода», т. е. наследственный частной собственности на землю. Такая земля уже не могла быть отторгнута государством. Частная собственность считалась священной. Феодал имел собственную дружину и, если было необходимо, мог защищать свое владение силой оружия не только от захватчиков, но и от произвола государства.

Общественные отношения в Центральной Азии складывались по другому принципу. Земля изначально принадлежала государству, и никакой священной частной собственности на нее никогда не было. Даже феодальные отношения, которые стали развиваться здесь после VII в., то есть с приходом арабов, мы можем назвать условными. Земля могла быть подарена, продана, выделена в наследственное пользование (икта, суюргал), но она всегда могла быть возвращена по одному лишь велению правителя. Первоначальное развитие институтов администрации, политической власти и государственности в Средней Азии протекало в условиях, когда частной собственности еще не существовало. Политическая администрация, игравшая роль военно-демократического союза, постепенно, по мере укрупнения социального организма, превращалась в стабильную и прочную государственную власть, осуществлявшую эффективный централизованный контроль над обществом. Государство здесь не являлось надстройкой над базисом как в Европе, а существовало в виде элемента производственных отношений. Принципом таких производственных отношений была верховная власть - собственность правителя, частично делившегося ею со своими помощниками. Причастность к власти давала привилегии, в том числе на избыточный продукт, создаваемый обществом. Власть имущие в этой структуре фактически исполняли роль господствующего класса частных собственников в условиях, когда ни такого класса, ни вообще частной собственности еще не существовало.

Развитие товарно-денежных отношений способствовало разложению патриархально-клановых связей и разделению общества на богатых и бедных и даже зарождению класса собственников. Но этот класс так и не был допущен к управлению государством. Собственники, особенно торговцы, порой обладали сказочным богатством, но они предпочитали либо вкладывать его в землю, либо проживать. Слабость собственников заключалась в отсутствии каких бы то ни было санкционированных норм. Правда, в послеарабское время существовали законы шариата, но, будучи общими для всего мусульманского мира, они не учитывали региональные особенности и всегда трактовались в пользу властьимущих. Так почему же государству здесь была отдана такая власть? Потому что общество нуждалось в его арбитражной функции. В условиях, когда самой большой ценностью была вода, только государство могло обеспечить ее стабильное распределение и обеспечить развитие ирригационной сети. Только государство в виде собственника земли и воды гарантировало стабильность и возможность существования. Выступая в роли субъекта собственности и производственных отношений, именно государство в лице аппарата власти играло роль господствующего класса. Существование и даже преобладание такого государственного способа производства как раз и было первопричиной, той принципиально структурной разницей, которая реально существовала между Центральной Азией и западными странами и которая вызвала к жизни многие, отличные от европейских, институты и традиции.

Пытаясь подогнать развитие общественных отношений под классовые понятия, советские историки старались уложить историю Узбекистана на формационную шкалу. Но сейчас мы можем сказать, что в Центральной Азии никогда не было ни классического рабовладельческого, ни классического феодального строя. Этот период развития нашей Родины мы и называем «азиатским способом производства». Этот уклад жизни выработался на протяжении тысячелетий, сформировав великую культуру и дух нашего народа.

«Характеру наших людей свойственна основательность, вдумчивость при решении всех жизненных проблем - больших и малых. Это - опыт цивилизации оазисов и пустынь, азиатского способа производства, опыт философии ислама, опыт многонационального общества»